Чтобы нагляднее пояснить искровцам их ошибку, возьмем пример попроще. Наша программа говорит о крестьянских комитетах. Резолюция III съезда РСДРП точнее определяет значение их, называя их революционными крестьянскими комитетами (в этом отношении с III съездом сошлась, в сущности, и новоискровская конференция). Задачей их мы ставили осуществление революционным путем преобразований демократических вообще и аграрных в частности, вплоть до конфискации помещичьих земель. Теперь искровцы рекомендуют в резолюции еще новые «агитационные комитеты среди крестьянства». Это – совет, достойный не социалистических рабочих, а либеральных буржуа. Такие «агитационные крестьянские комитеты», если бы они создались, были бы всецело на руку освобожденцам, ибо революционный характер их заменен был бы либеральным: мы уже указывали, что по-искровски определенное содержание агитации этих агитационных комитетов (борьба «против» Государственной думы и за всенародное учредительное собрание) не выходит за пределы освобожденской программы. Ясно ли теперь новоискровцам, что, дополняя лозунг революционных крестьянских комитетов лозунгом «агитационных крестьянских комитетов», они превращают социал-демократические лозунги в освобожденские?
5. Наконец, мы подходим и к главной задаче этой «всероссийской народной организации» – организации всенародных выборов в учредительное собрание. При сохранении самодержавия – всенародные выборы! И «столкновения» с самодержавием дают «новые побудительные мотивы для восстания»… Вот уже поистине потешные выборы, как новые побудительные мотивы для восстания!
Лозунг «революционного самоуправления», теория «самопроизвольного зарождения» учредительного собрания привели неизбежно к этой нелепости, которой суждено стать классической. Говорить о всенародных выборах при господстве Треповых, т. е. до победы восстания, до фактического свержения царской власти, есть величайшая маниловщина, способная лишь внести невероятный политический разврат в головы рабочих. Только люди, приученные новой «Искрой» к господству фразы, могут принимать такие лозунги, которые рассыпаются в прах при первом прикосновении трезвой критики. Стоит немножечко подумать о том, что такое всенародные выборы в серьезном значении этого слова, стоит припомнить, что они требуют и свободы агитации, и осведомления всего населения, и признания всем населением такого центра или таких местных центров, которые составят списки всего населения и произведут операцию опроса действительно всех без исключения, – стоит капельку подумать об этом, чтобы отнести проектируемые «Искрой» «всенародные выборы» к всенародной потехе или всенародному шарлатанству. Ни единого депутата, сколько-нибудь заслуживающего звания «всенародного выборного», т. е. собравшего за себя 50–100 тысяч голосов, действительно свободно и сознательно поданных, ни единого такого депутата нигде в России «при открытии выборной кампании» выбрано быть не может.
Искровская резолюция советует пролетариату сыграть комедию, и никакие оговорки и отговорки не изменяют значения этой комедиантской резолюции. Нам говорят, что выборы произведут лишь «при достаточной силе организации», лишь тогда, когда «предварительная организация обеспечит ему (восстанию) повсеместность и единство». Мы отвечаем: сила доказывается делами, а не словами. До победы восстания смешно и говорить о силе, способной, не вызывая насмешек, хотя бы провозгласить «всенародные выборы», не говоря уже о произведении их. Победу восстания не может «обеспечить» никакая повсеместность и никакое единство организации, если (1) эта организация не состоит из людей, действительно способных на восстание (а мы видели, что резолюция проповедует просто «широкие», т. е. на деле освобожденские, организации, которые безусловно изменили бы восстанию, если бы оно началось); (2) не окажется силы для победы восстания (а для победы нужна материальная сила революционной армии, кроме моральной силы общественного мнения, народного блага и т. п.). Выдвигать на первый план эту моральную силу, эти громкие слова о «всенародности» и умалчивать в боевом призыве о прямой материальной силе – значит принижать революционные лозунги пролетариата до буржуазно-демократической фразы.
Потешные выборы представляют из себя именно не «естественный», а искусственный переход к восстанию, переход, выдуманный горсткой интеллигентов. Сочинять такие искусственные переходы – занятие, совершенно аналогичное старому надеждинскому занятию: выдумке «эксцитативного» террора. Новоискровцы также искусственно хотят «эксцитировать», возбудить народ к восстанию, – идея, фальшивая в своей основе. Создать действительно всенародной организации мы не можем; те выборы, которые бы мы вздумали назначить при самодержавии, неизбежно останутся комедией, и подобный сочиненный повод использовать для восстания – все равно, что декретировать восстание в момент отсутствия действительного возбуждения в народе. Только люди, не верящие в революционную активность пролетариата, только интеллигенты, гоняющиеся за хлесткими словами, могли взяться придумывать в сентябре 1905 года «новые побудительные мотивы для восстания». Точно мало у нас в России действительных, а не комедиантских, мотивов для восстания, точно мало случаев действительного, а не инсценированного, не подделанного возбуждения масс! Потешные выборы никогда не возбудят масс. Но стачка, или демонстрация, или военный бунт, или студенческая серьезная вспышка, или голод, или мобилизация, или конфликт в Государственной думе и т. д., и т. д., и т. д. могут постоянно, ежечасно действительно возбудить массы. Не только мысль о выдумке «новых побудительных мотивов для восстания» есть величайшая глупость, но даже и мысль об указании наперед того, а не иного действительно возбуждающего массы мотива была бы неразумна. Люди, сколько-нибудь уважающие себя, сколько-нибудь серьезно относящиеся к своим словам, никогда не позволят себе сочинять «новые побудительные мотивы для восстания».
Не в «новых мотивах» нехватка, почтеннейшие Маниловы, а в военной силе, в военной силе революционного народа (а не народа вообще), которая состоит 1) в вооруженном пролетариате и крестьянстве, 2) в организованных передовых отрядах из представителей этих классов, 3) в готовых перейти на сторону народа частях войска. Взятое все вместе, это и составляет революционную армию. Говорить о восстании, о его силе, о естественном переходе к нему и не говорить о революционной армии есть нелепость и путаница, – тем более, чем мобилизованнее контрреволюционная армия. Выдумывать «новые побудительные мотивы для восстания» в эпоху восстаний кавказских и черноморских, польских и рижских, – значит нарочно замыкаться в свою скорлупу и отстраняться от движения. Перед нами – сильнейшее брожение рабочих и крестьян. Перед нами – ряд вспышек восстания, неуклонно и с громадной быстротой прогрессирующих по широте, силе и упорству, начиная с 9 января. Никто не поручится за то, что завтра эти вспышки не повторятся в любом крупном городе, в любом военном лагере, в любой деревне. Напротив, все показания сходятся в том, что такие вспышки вероятны, близки, неизбежны. Успех их зависит, во-1-х, от успехов революционной агитации и организации, – именно революционной, а не «широкодемократической», о которой болтает «Искра», ибо среди демократов масса нереволюционеров. Успех зависит, во-2-х, от силы и готовности революционной армии. Первое условие всеми давно признано и осуществляется по всей России всеми революционерами, на каждом буквально собрании кружка, группы, летучки, массовки. Второе еще очень и очень мало признано. Его не хочет и не может признать, в силу ее классового положения, либеральная буржуазия. Его замалчивают из революционеров только люди, безнадежно плетущиеся в хвосте монархической буржуазии.
