Черных - с Южного фронта: "Несмотря на исключительный натиск вражеских атак, они были отбиты... Обе стороны несут значительные потери..."
Высокоостровский - со Сталинградского направления: "Не выдержав такого отпора, немцы начали отводить свой левый фланг... Враг потерпел огромный урон".
Олендер - из района северо-западнее Котельникова: "Немцы, пытавшиеся наступать, понесли значительные потери и быстро повернули восвояси..."
Анохин - из района Воронежа: "В результате ожесточенного боя противник сумел несколько потеснить наши подразделения. Однако врагу удалось продержаться на этом рубеже до второй половины дня".
Крайнов - с Брянского фронта: "Наши танки во взаимодействии с пехотой атаковали немецкий край передней обороны..."
Читатель может спросить: как же так? Контрудары, контратаки, а немцы все продвигаются и продвигаются. Соответствуют ли эти сообщения спецкоров подлинной обстановке на фронте? Правильно ли они рисуют картину сражений на Юге? Что я могу на это ответить?
Все, что сообщают наши корреспонденты, было в действительности. На Юге развертываются свежие силы. Вступают в бой новые дивизии и армии. И хотя остановить врага не удается, он все же не сумел достичь своих целей. Не смог с ходу захватить Сталинград. Кстати, в планах немецкого командования было намечено овладеть 10 августа... Саратовом, а 15 августа Куйбышевом! Сегодня 16 августа, но как немцы далеки от этих городов, только их пленным удастся увидеть эти города. Наши войска сопротивляются отчаянно, контратакуют. Вот об этом и писали наши корреспонденты, не скрывая, понятно, что под напором численно превосходящих сил врага, особенно в танках и авиации, мы вынуждены отходить.
И тогда мы не могли не задавать себе вопроса: не слишком ли много мы публикуем материалов о контратаках? Не создаем ли впечатление, что они ныне характеризуют обстановку на Юге? Но нужен был какой-то просвет, надежда, что фронты у нас не развалились, существуют, действуют, несмотря на поражение.
* * *
Важен был весь накопленный нами опыт, и положительный, и негативный, и прошлогодних сражений, и, понятно, в первую очередь, опыт битвы на Юге. Этому и посвящены статьи военачальников и работников газеты. Вот, скажем, статья командира мотострелковой бригады полковника К. Овчаренко. Он детально рассматривает ситуацию, которая в эти дни была не редкой.
"...Бригада получила приказ: занять оборону на одном из промежуточных рубежей и, если врагу удастся прорвать передовые позиции, прикрыть отход наших стрелковых частей и задержать немцев на подступах к переправам через реку.
Следовательно, бригаде в случае прорыва наших передовых позиций предстояло вести бой, не имея на флангах соседей. Передо мной, как командиром бригады, возникли два основных вопроса. Первый - как наиболее правильно выбрать рубеж обороны. Второй - как организовать защиту рубежа, чтобы преградить путь врагу не только на самом рубеже, но и на любом соседнем направлении".
Как была решена эта задача, и рассказывает командир бригады на страницах газеты. Поучительной была и схема, которую автор приложил к статье. Мы ее тоже опубликовали.
Вспоминаю и такой эпизод. В статье Овчаренко указывалось, что после выполнения задачи он получил приказ на отход и провел его организованно. В связи с этим нас упрекали, что вопреки приказу "Ни шагу назад!" мы якобы ориентируем на отход. Пришлось нам объяснить, какой смысл был вложен в то место приказа № 227, где выдвигаются требования отстаивать каждый клочок земли "до последней возможности".
"До последней возможности"! Никто точно, исчерпывающе не смог бы ответить, что конкретно входит в это понятие. Задача не из легких и для нашей газеты. В какой-то мере мы пытались это сделать в передовой статье "Инициатива и решительность командира в бою". А примером нам послужил сообщенный Высокоостровским эпизод о командующем 38-й армией генерале К. С. Москаленко.
Армия вела кровопролитное сражение в междуречье Оскола и Дона в очень тяжелых условиях. Фланги ее были оголены. Сил мало. Дамокловым мечом висела над ней угроза окружения. В те критические дни, когда надо было отступить, чтобы сохранить армию как боевую единицу, ибо малейшая задержка грозила окружением, Москаленко принял решение отвести армию за реку. Решил сам, без приказа высшего командования и даже вопреки приказу командующего фронтом маршала Тимошенко (связь часто нарушалась и связаться с КП фронта нельзя было). Посыпались упреки "растерявшемуся Москаленко". Однако генерал не дал противнику захватить армию в свои клещи. Полки и дивизии шли организованно, с боями заняли новую линию обороны. Несколько позже действия Москаленко получили одобрение командования фронта и Ставки.
Такие ситуации могли быть и бывали не только в армейском масштабе, но и в корпусах, дивизиях, частях и подразделениях. А ведь в приказе № 227 черным по белому написано: "Отныне железным законом дисциплины для каждого командира, красноармейца, политработника должно являться требование - ни шагу назад без приказа высшего командования". Конечно, проще всего обойти такие случаи, о которых я рассказывал, но не в наших правилах было уходить от жгучих, острых вопросов фронтовой действительности. Думали, рядили и нашли, как мы считали, разумную формулировку:
"Обстановка нередко складывается так, что приходится принимать решения, не дожидаясь указания свыше. Чаще всего это случается в трудные дни боев, когда врагу удается выйти своими ударными частями на оперативный простор. Здесь самостоятельность действий командиров, разумная инициатива могут сыграть решающую роль".
Павленко и фоторепортер Хомзор возвращались с Брянского фронта в Москву. Путь пролегал через село с грозным названием Буреломы. Там Петр Андреевич увидел человека в солдатской гимнастерке и пилотке на вороном коне. В левой руке у него был костыль. Заинтересовался писатель фронтовиком. Остался в Буреломах на целый день и привез для сегодняшнего номера газеты очерк "Инвалид войны". Рассказал о том, как Выродов - так звали героя очерка - возвращался домой с сомнением и тревогой, что теперь, мол, придется перейти на иждивение жены. Но его избрали председателем Буреломского сельсовета, и он развернул кипучую деятельность по устройству жизни на селе, организации помощи фронту.
Мы, как и Петр Андреевич, сразу почувствовали, сколь важна эта тема, мимо которой, надо признаться, газета до сих пор проходила. Напечатали очерк Павленко, а над очерком поместили фото Выродова.
Думаю, не надо объяснять, какое значение для фронтовика имела такая публикация. Человек идет в бой. Он знает, что не всем суждено вернуться из него живым. Он готов стоять насмерть ради святого дела - защиты своей Родины. А если он будет ранен, искалечен? Что ему делать, чем заниматься, как жить дальше?
