Как видим, во время Второй мировой войны троцкисты решили повторить лозунг Ленина о превращении империалистической войны в гражданскую. Между прочим, в Италии и Греции чуть было так и не случилось. Коммунисты, которые сильно окрепли в подполье, в движении Сопротивления, решили попробовать взять власть. Да и во Франции влияние ФКП после войны было очень сильным. А на троцкистов, которые примчались учить их жизни, люди левых взглядов смотрели мрачно: а вы кто такие и откуда взялись?
Окончание Второй мировой войны только ухудшило положение. Посыпалась колониальная система, в бывших колониях стали возникать повстанческие движения – словом, дел для революционеров было много. Но троцкисты ничего не могли сделать. Все события этой бурной эпохи шли мимо них. Троцкисты спорили о том, какой курс наиболее правильный. Простая мысль, что политическая идея вырабатывается в процессе реальной работы, им как-то в голову не приходила. Во второй половине ХХ века коммунистические и другие леворадикальные организации, пусть и на время, но приходили к власти во многих странах. А если не приходили, то представляли (да и представляют) силу, с которой приходится считаться. А вот троцкисты – никогда и нигде.
В 1953 году IV Интернационал фактически перестал существовать. Точнее, образовалось несколько организаций (их стали называть тенденциями), каждая из которых претендовала на то, что именно они и являются истинными продолжателями дела Троцкого.
Был ли Хрущев троцкистом?
Среди современных авторов существует версия, что Никита Сергеевич Хрущев являлся членом троцкистского подполья, до которого товарищи из «органов» не добрались. И ведь некоторые факты и в самом деле наводят на такую мысль.
Первое, что бросается в глаза, – это тот самый доклад на ХХ съезде КПСС. Аргументация на нем чуть ли не дословно повторяет книгу Троцкого «Преданная революция» и другие произведения Троцкого.
«Красной армии он (Сталин. – А. Щ.) нанес во всяком случае страшный удар. В результате нового судебного подлога она сразу стала ниже на несколько голов. Морально армия потрясена до самых основ. Интересы обороны принесены в жертву интересам самосохранения правящей клики. После процесса Зиновьева и Каменева, Радека и Пятакова, процесс Тухачевского, Якира и др. знаменует начало конца сталинской диктатуры».
Это Хрущев? Нет, это «Бюллетень оппозиции» № 56–57 за июль-август 1937 года.
То, что Хрущев (или тот, кто писал ему доклад) это произведение читал, – нет сомнений.
Но мы все читали понемногу. Давайте поглядим на политику этого государственного деятеля. Во внешней политике сразу бросается в глаза возвращение к идее мировой революции. Именно при Хрущеве СССР стал всаживать деньги в любой режим, лидерам которого хватало ума объявить, что они встали на социалистический путь развития. Им давали деньги, слали оружие и технику, строили школы и больницы, посылали специалистов… Результат известен – большинство стран очень быстро забыли про социализм, как только им перестали платить, и пошли искать иных спонсоров. Между прочим, при Брежневе бессмысленность этой деятельности отлично понимали. Но остановиться не могли. Ведь прекратить помощь и послать эти страны куда подальше означало – признать, что предыдущие вложения выброшены псу под хвост. На это никто не решился.
С внутренней политикой тоже интересно. Не будем в очередной раз обсуждать авантюры Хрущева по освоению целины и выращиванию кукурузы аж в Архангельской области. Тут все ясно. Обычные левацкие попытки решить все и одним ударом. Менее известно то, что при Сталине в СССР существовал мощный кооперативный сектор. В нем было занято около двух миллионов человек. Кооператоры специализировались прежде всего на производстве товаров народного потребления. Как известно, главным недостатком советской плановой экономики была ее неповоротливость. Ну, никак она не могла угнаться за растущими потребностями населения. Кооператоры в какой-то мере этот недостаток исправляли. Неизвестно, что бы из всего этого вышло. Но Хрущев кооператоров практически полностью ликвидировал. И мы пришли к тому, к чему пришли. Для более молодых читателей поясняю. Главная проблема СССР 60-80-х заключалась не в том, что в магазинах не было, допустим, ботинок. В лаптях тогда никто не ходил. Не имелось таких ботинок, которые хотелось бы носить.
Еще один не очень известный факт. На XIX съезде КПСС (5-14 октября 1952 года) Сталин высказал намерение уйти с поста генерального секретаря партии. Что это означало? Иосиф Виссарионович оставался председателем Совета министров, и фактически у него в руках оставались все рычаги управления страной. А партия… Вот ее от власти ненавязчиво оттирали. Вот именно в этом и заключались «отступления от ленинских методов руководства».
Что еще? С конца 30-х Сталин проводил явный курс про преодолению воинствующего атеизма, который являлся таким же мракобесием, только с иным знаком. А Хрущев все вернул обратно.
При этом Троцкий являлся единственным представителем «ленинской гвардии», которого не реабилитировали. Его книги продолжали оставаться под строжайшим запретом, а фамилию вспоминали лишь тогда, когда без этого обойтись было невозможно. Например, при описании истории Брестского мира. Да и то про позицию Льва Давидовича говорилось скороговоркой – так что было непонятно, почему он мыслил именно так. Примечательно, что среди левого крыла советских диссидентов, которые увлекались разными «альтернативными» левыми идеями – от социал-демократии до анархизма, – троцкизм также популярностью не пользовался.
А вот «перестройка» началась с разговоров о… партийной демократии. Кто жил в эти времена, знает, что это было такое. Все вылилось в безответственную болтовню, в которой если и были здравые мысли, то их невозможно было обнаружить под слоем словесной шелухи. При этом, разумеется, громче всех кричали те, кому сказать было нечего. В итоге уже вообще никто не понимал, что происходит. Результат известен.
В начале 60-х у троцкистов, казалось бы, появился шанс. В это время в западных странах распространилось движение под названием «новые левые». Это был комплекс различных идей, которые объединяло неприятие как капитализма, так и советского опыта. СССР и страны «социалистического содружества» объявлялись «бюрократической карикатурой на социализм». Альтернативу новые левые видели прежде всего в странах «третьего мира» – то есть в Латинской Америке и государствах, образовавшихся на месте колоний в Азии и Африке. Предполагалось, что именно там произойдет настоящая мировая революция. Правда, у троцкизма появились конкуренты. Прежде всего – маоизм и геваризм. Оба эти течения, хоть и позиционировали себя как марксистские, так далеко ушли от идей отца-основателя, что того, наверное, удар бы хватил, если б он с ними ознакомился. Главной революционной силой маоисты и геваристы видели крестьян и упор делали не на «организованное движение пролетариата», а на партизанскую войну. Что было понятнее. Тем более, уже всем стало ясно: западному организованному пролетариату, представленному прежде всего профсоюзами[71], революция была уже совершенно не нужна. Им и так жилось неплохо.
