Эту страсть к знаниям он стремился привить молодым чекистам, всячески поощрял их стремление к учебе. Он часто посещал Высшую пограничную школу и другие учебные заведения, присутствовал на занятиях и полевых учениях, принимал активное участие в разработке и обсуждении учебных программ.
«В 1933 году, — вспоминает старый чекист В. Г. Людмирский, — выпускников Центральной школы принял председатель ОГПУ В. Р. Менжинский в своем скромном кабинете… Сосредоточенно, не перебивая выслушал доклад об итогах минувшего года, а затем обратился с кратким словом к выпускникам.
— Периферия, — говорил Менжинский, — это не тепличные условия тихого московского переулка, в котором вы провели год. Там придется и недоспать и недоесть. Работы у нас будет много. На горизонте появился новый опасный враг — германский фашизм. Для точного и наиболее эффективного удара по врагу глубоко изучайте современные условия классовой борьбы, следите за международными событиями».
«Далее, — продолжает В. Г. Людмирский, — Менжинский говорил о том, чтобы молодые чекисты постоянно проявляли большевистскую партийность в сложной и ответственной чекистской работе, совершенствовали на практике свои знания и чекистское мастерство, не поддавались никакому соблазну. Политико-моральный облик чекиста должен быть кристально чистым! В заключение Менжинский пожелал молодым чекистам успехов в их работе».
Огромный опыт подпольной работы в большевистской цартии давал Менжинскому возможность своевременно, на каждом историческом повороте в развитии русской революции улавливать возникновение нового в политической обстановке и в соотношении классовых сил в стране и на международной арене и вытекающие отсюда задачи, новые формы и методы борьбы с контрреволюцией.
«Знание внешнего мира наряду с революционным опытом, — говорил хорошо знавший Менжинского Д. 3. Мануильский, — позволяло ему в дело борьбы с контрреволюцией вносить широкие политические перспективы».
Острый и тонкий ум Менжинского обладал особой способностью вовремя вскрывать пружины тайной работы врагов пролетарского государства.
Личностью Менжинского, как руководителя советских органов государственной безопасности, интересовались и наши враги. Один из агентов германского фашизма, прикрывавшийся корреспондентским билетом одной берлинской газеты, после смерти Менжинского телеграфировал в Берлин: «Умер преемник Дзержинского Менжинский. Он прошел школу Дзержинского, но именно он создал организацию ГПУ. Он с мельчайшими подробностями разработал ее структуру… Со смертью Менжинского… с арены исчезает одна из наиболее выдающихся личностей».
В первую годовщину со дня смерти Дзержинского Вячеслав Рудольфович писал: «У Дзержинского был свой талант, который ставит его на свое, совершенно особое место. Это — моральный талант, талант непреклонного революционного действия и делового творчества, не останавливающийся ни перед какими препятствиями, не руководимый никакими побочными целями, кроме одной — торжества пролетарской революции».
Эти слова Менжинского можно целиком отнести к нему самому.
Беспредельно преданный идеалам партии, идеалам коммунизма, Менжинский в борьбе шел не ощупью, а твердо и прямо, по пути, освещенному теорией марксизма-ленинизма. Он был одним из образованнейших марксистов, прекрасно знал теорию марксизма-ленинизма и в любом деле, которое поручала ему партия, умел быть диалектиком.
«До 1917 года, — писал Менжинский в автобиографии, — читал все, более или менее все, что выходило по теории марксизма до 1917 года. С тех пор не могу постоянно следить за наукой».
«Не могу постоянно следить за наукой» — это обычная скромность Менжинского. Его книги, испещренные многочисленными записями на полях и титулах, пометками, знаками, говорят об обратном, говорят о том, как внимательно читал он каждую новую книгу. Все современники, хорошо знавшие Менжинского, отмечают ею исключительную образованность, глубокое знание марксизма-ленинизма, его высокую идейность.
«Бесстрашный рыцарь революционного долга, образованнейший марксист, ленинец нашей эпохи, с редкой теоретической эрудицией», — писал о нем Мануильский.
«Менжинский обладал поистине энциклопедическими знаниями и незаурядным организаторским талантом», — говорила о нем друг и соратник по борьбе Е. Д. Стасова.
«Он производил впечатление человека огромной культуры, глубокой учености, разносторонних знаний и большого жизненного опыта», — писал о Менжинском другой старейший член партии, Ф. Ленгник.
Превосходный политик и дальнозоркий руководитель ОГПУ, Менжинский, отлично владея методом марксистской диалектики, умел схватывать самое существенное в тактике классового врага и распутывать его самые коварные, хитросплетенные, самые сложные положения и наносить удары без промаха, точно по цели. Он умел холодно и спокойно взвешивать положение, трезво судить о людях, строжайше взвешивать факты и верить фактам, а не словам.
Когда на горизонте появился новый враг советского народа — германский фашизм, когда перед угрозой наступления фашизма германские троцкисты начали раскалывать красный фронт германского пролетариата, уже тяжело больной Менжинский в составе советской банковской делегации под именем Николая Ивановича Пахомова едет в Германию, чтобы на месте самому изучить положение, разобраться в сложной обстановке, усыновить, насколько велика опасность вовлечения германского империализма в «крестовый поход» против Советского Союза.
Из этой рискованной поездки Менжинский вернулся с определенным выводом. Он немедленно обратил внимание органов государственной безопасности на борьбу с разведкой Германии как главного и самого вероятного врага в будущей войне.
Менжинский — великий чекист, беспощадный, когда нужно, к врагам и в то же время Менжинский — великий гуманист. В борьбе с врагами народа он действовал и террором, когда в этом была необходимость, например осенью и зимой 1919/20 года, и силой коммунистических идей. В то же время он всегда был сторонником тонких, даже изысканных методов работы в контрреволюционной среде с целью разложения контрреволюции, привлечения на сторону Советской власти заблуждающихся и разгрома, беспощадного подавления отказавшихся сложить оружие.
Менжинский, юрист по образованию, подпольщик по опыту партийной работы, был выдающимся криминалистом. Менжинский, литератор по призванию, воспитавшийся на мировой и русской классической литературе, был величайшим психологом. Его умение проникнуть в зигзаги человеческой души, особенно мечущейся души российского интеллигента, попавшего в водоворот революционных событий, можно сравнить только, пожалуй, с умением Дзержинского. И если Менжинский достиг тех вершин чекистского искусства, которые с особой силой проявились в деле поимки Савинкова и Рейли, в деле разоблачения эсеро-меньшевистского подполья и вредительского «Инженерного центра», то это результат не только огромного опыта конспирации, приобретенного в большевистском подполье, но и результат глубокого знания всех зигзагов человеческой души, которое ему дала литература. «Для того, чтобы работать в ЧК, — говорил Менжинский, — вовсе не надо быть художественной натурой, любить искусство, природу». Но только такая натура, по его выражению, может достичь «вершин чекистского искусства», обеспечивающего разложение противника.
