Я искренне восхищался работой нашей авиации. На своих крошечных самолетах У-2 летчики производили до 10 вылетов за ночь. Нельзя забыть этих ночных полетов: некоторые самолеты возвращались продырявленными, как решето, но на них летали, пока работал мотор. Один из таких полков проложил свой курс через наш командный пункт, и ночью можно было слышать, как возвращающийся с бомбежки лихой летчик выключал двигатель, планировал над нами и, перегнувшись через борт, пел сильным и красивым баритоном знакомую песню: "Дайте в руки мне гармонь..."
Находившиеся в передовых частях командиры-артиллеристы присылали весьма безрадостные донесения.
"Пехота к атаке не подготовлена. Отсутствие огневого воздействия со стороны противника после артиллерийской подготовки пехотой использовано не было. Ружейно-пулеметный огонь, ротные и батальонные минометы использовались крайне недостаточно. Управление в динамике боя со стороны командиров пехоты скверное",- сообщал полковник Афанасьев.
Подобные донесения я получал непрерывно и требовал от соответствующих командиров устранить недостатки, старался оказать практическую помощь. Мои ближайшие помощники, опытные офицеры, находились в передовых подразделениях наступающей пехоты, но, несмотря на все усилия, не могли добиться устранения недостатков в действиях войск.
После блестящих побед на Дону и Волге неудачи на этом фронте удручали. Ясно было, что не следовало затевать здесь крупной операции. Нашей могучей технике нужны просторы, здесь же она увязала в болотах. Снова в душе накапливалось раздражение против тех, кто составлял красивые планы операции, не потрудившись изучить условия местности, пути сообщения, особенности климата.
Я не мог молчать. Решил: будь что будет, но выскажу все, что думаю по поводу поспешных и необдуманных планов наступления в этом районе. Мы обрекали на гибель технику, теряли множество людей и неисчислимое количество боеприпасов на явно бесперспективных направлениях.
8 марта я послал в Ставку донесение, в котором попытался разобрать причины неудач на Северо-Западном фронте. Первой из них я назвал плохое изучение противника. Мы не учли, что враг здесь имеет стойкие кадровые дивизии, хорошо оснащенные, всесторонне подготовленные к упорной обороне. Его оборонительные полосы отлично оборудованы в инженерном отношении, умело замаскированы естественными масками: густыми лесами, мелколесьем и кустарником.
Вина командования Северо-Западного фронта в том, что оно не знало района предстоящих действий. Части занимали оборону в двух и более километрах от противника, не имея с ним постоянного соприкосновения. Этот-то участок и был намечен для прорыва. Без наблюдения, без хороших позиционных районов (болота и под снегом вода), почти без дорог наша мощная артиллерийская техника попала в весьма невыгодные условия. Войска даже не всегда могут использовать свои огневые средства. Батальонные минометы, станковые пулеметы при наступлении отстают, не говоря уже о 45-миллиметровых пушках, а тем более 76-миллиметровых полковых орудиях - их тянут на руках 20 - 30 человек, несут потери от огня противника и все-таки отстают. Для использования танков местность крайне неблагоприятная.
Войска Северо-Западного фронта почти полтора года пробыли в обороне, к наступлению никогда по-настоящему не готовились. Прибывшие сюда вновь сформированные соединения, недостаточно обученные и сколоченные, попали сразу в очень трудные условия, многие командиры, естественно, растерялись, не сумели во всех звеньях организовывать и проводить бой.
К проведению операции очень плохо подготовились тылы фронта и наступающих армий. По-моему, это имеет место потому, что у нас во всех звеньях длительное время хранятся в секрете готовящиеся операции, проводятся сначала оперативные перевозки, а потом снабженческие, поздно подвозятся материальные средства, а также горючее, боеприпасы и продовольствие. Вот почему часто район будущих действий остается без дорог, без организованной службы тыла. Вот почему сталкиваемся мы с недостачей тех или иных средств к началу действий.
При планировании операции в центре и на местах у нас не всегда правильно учитывается элемент времени. Сроки начала действий устанавливаются без учета реальных возможностей. Гораздо хуже все это обстоит во фронте, армиях, дивизиях и ниже. Тому, кому нужно непосредственно воевать - командиру роты и батальона, командиру батареи и дивизиона, - обычно времени остается очень, очень мало, что пагубно сказывается на подготовке и организации боя.
В настоящее время бои приняли затяжной характер. Пехотой занимается только то, что начисто очищено от противника нашей артиллерией, минометами и реактивными установками. Противник от этого огня несет, безусловно, большие потери, но и мы теряем людей и огромные материальные средства. Пехота несет значительные потери от огня противника потому, что лежит в исходном положении, очень неохотно подходит к разрывам своей артиллерии, чтобы сразу после переноса огня в ближайшую глубину вражеской обороны немедленно и стремительно атаковать позиции противника. Расход снарядов и мин непомерный, продвижение же за день боя исчисляется сотнями метров Пехотное оружие используется очень плохо, даже при отражении контратак противника.
Кое-кто из командного состава, в связи со слабым продвижением вперед, пытается свалить вину на других: пехотное командиры винят артиллерию, артиллеристы - пехотинцев и т. д.
"На Северо-Западном фронте, - писал я в донесении,- мы, безусловно, частично выиграли в оперативном отношении, так как создали угрозу окружения демянской группировки, изрядно ее побили, заставили противника отступить и тем самым отказаться в будущем здесь от активных действий. В то же время мы прогадали в том, что противник получил резервы за счет вывода из демянского "котла" своих войск для прикрытия важного оперативного направления, намеченного нами для удара.
По моему мнению, не следует замышлять крупные операции с большими целями на таких фронтах, как левое крыло Говорова, фронты Мерецкова и Тимошенко, а также правое крыло их ближайшего соседа. В своих предыдущих операциях они уже поглотили очень много сил и средств и добились результатов, далеко не оправдывающих затраты. Мне думается, что нужно искать больших решений там, где мы сможем наиболее продуктивно использовать свою громадную и богатейшую боевую технику всех видов. Тогда обойденные нами леса и болота будут взяты одной только угрозой окружения в крупных оперативных масштабах.
В современной войне, как никогда, кроме необходимых для победы сил и средств, кроме умения воевать, кроме желания наступать и разбить врага, еще нужно особенно внимательно учитывать возможности наиболее продуктивного использования нашей могучей техники на том или ином направлении.
