- Может быть, она рассредоточена?
- Все может быть. Для того чтобы проверить, у кого из вас какой глаз, чьи данные более точны, поступим так. Задание вам теперь будет каждому свое, и приказываю, в интересах дела, до выполнения друг другу ничего не говорить. Вы двое, пожалуйста, выйдите. - Когда пилоты вышли, Полосин сказал оставшемуся: - Вы будете вести разведку вот в этой полосе, попутно, до подхода к линии фронта посчитайте наши танки вдоль дороги - докладывайте по радио прямо с борта, сколько увидите танков справа и слева от шоссе. Отправляйтесь немедленно.
Двух других летчиков Полосин послал на то же направление, но каждому сказал:
- А вы полетите вот сюда. - И тоже велел считать свои танки до пересечения переднего края.
Ромашкин не совсем понимал, зачем это нужно. Когда авиаторы ушли, спросил:
- А почему аэрофотоснимки не сделать - будет объективно и точно.
- Мы, конечно, их сделаем, но на это нужно время, а меня за горло берут сейчас - сведения выложи немедленно. Летчики быстрее посмотрят, а потом их данные со снимками сопоставим.
Полосин позвонил начальнику бронетанковых войск армии:
- Павел Иванович, сколько у тебя танков вдоль шоссейной дороги в полосе шириной в двадцать километров? Подсчитай и позвони, пожалуйста. - И тут же опять без перехода и паузы: - Послали мы, Ромашкин, группу в тыл в этот район, но она не выходит на связь. То ли провал, то ли рация отказала.
Ромашкин понял это по-своему:
- Может быть, я, - он встал.
- Нет, брат, не успеешь, мне эти сведения сегодня до конца дня нужны. Сейчас бои стали очень подвижные, скоротечные.
Полковник звонил в соседние армии, в штаб фронта, на передовую в дивизии, гонял радистов-перехватчиков, направленцев из своего отдела, а когда ему звонил нетерпеливый начальник штаба, спокойно докладывал:
- Ищем, товарищ генерал. Нет, пока нет. - Вдруг, как и раньше, без перехода, позвал: - Идем обедать, я тебя поэтому и не отпускал, хотел накормить на дорогу.
Но Ромашкину показалось, что держал его около себя начальник разведки еще и для того, чтобы Василий не считал их штабную жизнь очень уж спокойной: вот посмотри - за "языками" мы не ходим, но тоже в постоянном нервном напряжении.
В небольшой комнатке, здесь же в отделе, на столе, накрытом клеенкой, стояли алюминиевые миски, лежал хлеб, головки лука, несколько огурцов. Когда подошел Полосин, офицеры встали. Он кивнул, сел на свое место во главе стола и тут же взялся за телефон, который, зная нрав и особенности работы начальника, подвели и в столовую.
- Если меня будут спрашивать, я здесь, - сказал Полосин телефонисту.
Пока обедали, ему несколько раз звонили.
Офицеры держали себя за столом свободно, о работе не говорили, много шутили, Полосин позволял подтрунивать над собой и не оставался в долгу. Кирко с серьезным видом сообщил:
- Слыхали новость? В Германии теперь по-другому будут приветствовать друг друга.
- Как же?
- Раньше поднимали одну руку вверх, теперь будут поднимать обе.
- Старо. Информаторы, как всегда, опаздывают со сведениями, - сказал Полосин. - Это приветствие они хорошо усвоили еще после Сталинграда. А вот слыхали вы, какую телеграмму Гитлер богу послал?
Полосин не успел рассказать - запищал сигнал в аппарате, полковник долго слушал и задумчиво ответил:
- Да, это неприятно. Приходи, может, что-нибудь вместе придумаем... Закончив разговор, сообщил своим работникам: - Начальник особого отдела Модестов фашистского лазутчика с радиостанцией в районе штаба поймал. У него задача - найти наш штаб и навести на него бомбардировщики. Ух, сейчас взовьется начальник штаба! Мы танковую дивизию выявить не можем, а тут еще место дислокации штаба придется срочно менять!
Позвонили из разведэскадрильи, сообщили: пилоты насчитали в расположении своих войск количество танков с очень небольшим расхождением сто пятьдесят, сто сорок и сто тридцать пять. Начальник бронетанковых войск подтвердил - цифры почти точные.
- Значит, и в полосе противника не ошибаются,- резюмировал Полосин, видимо, нет здесь танковой дивизии! Однако проверим еще раз по другим каналам! - Он взглянул на майора, который сидел напротив, а тот молча кивнул и вышел.
Пришел начальник особого отдела - красивый, рослый полковник, в хорошо сшитой гимнастерке, сел к обеденному столу, устало пригладил волнистые волосы, попросил:
- Налейте чего-нибудь похлебать, с утра не ел. - Черпая суп ложкой, он стал рассказывать: - Поймать-то мы его поймали, но он успел уже координаты наши передать.
- Как он вел переговоры? Открытым текстом или кодом? - спросил Полосин.
- Кодом, по телеграфу.
- А что, если мы дадим еще одну шифровку от его имени, будто штаб снялся и уходит на новое место?
- Пройдет ли? Могут разгадать дезинформацию по почерку. Ты знаешь, у каждого телеграфиста свой почерк.
- А ты его заставь передать.
- Легко сказать... Телеграмму он отстукает, но поверят ли там?
В разведотдел пришел начальник штаба, пожилой, стройный генерал. Глаза его умные, немного припухшие от бессоницы, шутливо сверкнули:
- Вот они оба! Надавали мне ребусов и сидят пируют! Присутствующие встали.
- Сидите ешьте. Приятного аппетита. Может, и мне стакан чаю нальете?
- Супу, товарищ генерал, - предложил Кирко.
- Благодарю вас. Аппетит ваш начальник испортил. Правда, дайте хорошего чаю.
- Скоро могут прилететь, - сказал Модестов, поглядев на часы.
- Вы мне дивизию танковую найдете, бомбежку мы как-нибудь перенесем.
Полосин тоже посмотрел на часы.
- С дивизией прояснится не раньше, чем через полчаса...
Ромашкин, видя, как офицеры отдела потихоньку выходят из комнаты, оставляя начальников одних, тоже шмыгнул в дверь. "Ну и жизнь, с ума сойдешь от такой заварухи, и так, наверное, каждый день. А если Полосин не найдет танковую дивизию к нужному сроку, ему ведь голову оторвут! Нет, не дай бог работать в большом штабе".
Ромашкин выяснил, где искать свой полк, попрощался с приветливыми разведотдельцами и пошел к дороге. В кустах за деревьями, недалеко от перекрестка, он увидел зенитчиков - они сидели в полной боевой готовности, поджидали гитлеровские самолеты. Высоко в небе прогудел одинокий самолет может быть, это один из тех летчиков, которых послал на задание Полосин? Что он обнаружил? Дай-то бог, чтобы он привез нужные сведения. А может быть, это летят бомбить фашисты по радиограмме лазутчика... На войне все может быть.
* * *
...В полку, после возвращения из отпуска, Ромашкина ждала печальная весть: под Витебском погиб капитан Иван Петрович Казаков, первый учитель Василия. Трудно было представить Петровича мертвым. Золотые зубы под черными усиками так и блестели в задорной улыбке, всегда веселые глаза светились лукавством. Ромашкин слышал голос Казакова: "Приезжаю я с войны домой. На груди ордена, в вещевом мешке подарки..." Для Ромашкина он навсегда остался таким - живым и веселым.
