То же самое Керенский говорил и в 4-м батальоне. Когда же нужно было ехать во 2-й батальон и я сказал об этом Керенскому, он ответил мне: “Ну, их к черту!”
Так во второй батальон он и не поехал» (Гибель Царской семьи. Франкфурт-на-Майне, 1987. С. 294).
Вскоре после возвращения Керенского к Царской Семье прибыл Великий Князь Михаил Александрович. Это была последняя встреча Государя с братом, продолжавшаяся не более 10 минут. Она происходила в кабинете Государя, в присутствии А.Ф. Керенского и находившегося при нем ординарца. Около 12 час. 30 мин. А.Ф. Керенский попросил Графа П.К. Бенкендорфа передать Их Величествам, что пришло время ехать, так как поезд отходит через час. Однако вскоре выяснилось, что до сих пор еще не прибыли автомобили и грузовик для перевозки багажа. А.Ф. Керенскому пришлось на время покинуть Царскую Семью, чтобы уладить дело с транспортом, который прибыл только после 1 часа ночи 1/14 августа 1917 г.
Перенос багажа на грузовики продолжался до 4-х часов утра, после чего выяснилось, что отъезд Царской Семьи, никак не может состояться ранее 6 часов утра, так как поезда, заказанные еще к полуночи, не прибыли к указанному времени. Задержка поездов была вызвана отказом рабочих Петроградского паровозного депо предоставить паровозы ддя вывоза Царской Семьи из Царского Села, вследствие чего А.Ф. Керенскому, П.М. Макарову, В.А. Вершинину и Эртелю пришлось до 5 часов утра убеждать рабочих подчиниться требованию Временного Правительства и выпустить, наконец, локомотивы на линию. Поэтому только около 5 час. 15 мин. с улицы раздались многочисленные гудки автомобилей, подъехавших к Александровскому Дворцу, извещавшие о своей готовности. Из первого автомобиля вышел А.Ф. Керенский и, приблизившись к Государю, сообщил, что поезд готов. Затем он, сев в автомобиль и проводив Царскую Семью до поезда, зашел в вагон Их Величеств и, попрощавшись с ними, дал, наконец, команду к отправке.
Данное высказывание Государыни Императрицы о А.Ф. Керенском не является записью в ее дневнике.
Эта характеристика Министра-Председателя была позаимствована автором из книги П.М. Быкова «Последние дни Романовых», в которой таковая была использована со ссылкой на источник - книгу Н.А. Соколова «Убийство Царской Семьи» (Берлин, 1925). Именно в ней, на с. 25, это высказывание Императрицы приводится со слов Ее Камердинера А.А. Волкова и выглядит в виде некупированной цитаты следующим образом: «Под конец Царская семья, как надо думать, привыкла к Керенскому. Я по совести могу удостоверить, что Государыня как-то говорила про Керенского мне лично: “Он ничего. Он славный человек. С ним можно говорить”».
Весьма вольная трактовка показаний А.Ф. Керенского, приведенных на с. 24 и 25 книги Н.А. Соколова «Убийство Царской Семьи» (Берлин, 1925). Фрагмент этих показаний был использован П.М. Быковым в своей книге «Последние дни Романовых» со значительными сокращениями (без указания таковых), откуда таковой и был позаимствован П.З. Ермаковым для своих «воспоминаний». В первоисточнике таковые выглядят следующим образом:«Причиной, побудившей Временное Правительство перевезти Царскую семью из Царского в Тобольск, была все более обострявшаяся борьба с большевиками. Сначала проявлялось большое возбуждение в этом вопросе со стороны солдатско-рабочих масс. Мое упоминание 20 марта в Москве про возможный отъезд Царской семьи из Царского (в Англию) вызвал налет на Царское со стороны Петроградского Совета. Совет тут же отдал распоряжение по линиям не выпускать никаких поездов из Царского, а потом в Царское явился с броневыми машинами член Военной секции Совета Масловский (левый эсэр, библиотекарь Академии Генерального штаба) и пытался взять Царя. Он не исполнил этого только потому, что в последнюю минуту он растерялся. Царское было для нас, для Временного правительства, самым больным местом. Для большевиков это было бельмом на глазу. Кронштадт и Царское: два полюса. Они вели сильнейшую агитацию против Временного правительства и лично против меня, обвиняя нас в контрреволюционности. Они усерднейшим образом вели пропаганду среди солдат, несших охрану в Царском, и разлагали их. Бывая в Царском и узнавая там о разных непорядках, я должен был реагировать на это, иногда прибегая к резким выражениям. Настроение солдат было напряженнонедоверчивое. Из-за того что дежурный офицер, по старой традиции дворца, получал из царского погреба полбутылки вина, о чем узнали солдаты, вышел большой скандал. Неосторожная езда какого-то шофера, повредившего ограду парка автомобилем, также вызвала среди солдат подозрения и толки, что Царя хотели увезти. Все это создавало дурную атмосферу; мешало Временному правительству работать и отнимало у нас реальную силу: царскосельский гарнизон, настроенный до этого лояльно по отношению к Временному правительству, гарнизон в котором мы видели опору против разложившегося уже Петрограда».
См. примечание 50.
Приведенная характеристика Полковника Е.С. Кобылинского была позаимствована П.З. Ермаковым из книги П.М. Быкова «Последние дни Романовых», автор которой приводит ее со ссылкой на дневник Государя. Однако в указанном источнике таковая полностью отсутствует.
Указанная автором дата по н. ст. неверна. День отъезда Царской семьи был официально объявлен 31 июля / 13 августа 1917 г. (см. примечание 48).
См. примечание 50.
Дата указана по н. ст.: 1/14.8.1917.
Сведения о «драгунах 3-го Прибалтийского полка» почерпнуты автором из книги П.М. Быкова «Последние дни Романовых», который, в свою очередь, позаимствовал таковые из книги Н.А. Соколова «Убийство Царской семьи», в которой последний прямо указывал на то, что: «14 августа Царская семья выбыла из Александровского дворца на нескольких автомобилях, под охраной драгун 3-го Прибалтийского полка» (Соколов Н.А. Указ. соч. С. 41).Информация об этом подразделении, вероятнее всего, поступила к следователю Н.А. Соколову от бывшего Адъютанта «Отряда Особого назначения по охране царя и его семьи» прапорщика Н.А. Мунделя, который, будучи допрошенным 6 августа 1919 г., показал, что «на вокзал Августейшая Семья была доставлена в автомобилях, под эскортом драгун 3-го Прибалтийского полка» (Гибель Царской семьи. Франкфурт-на-Майне, 1987. С. 434). Однако в наименовании этого подразделения, по всей видимости, произошла какая-то путаница, так как упоминаемый Н.А. Мунделем «3й Прибалтийский полк», вероятнее всего, является 3-м Прибалтийским Конным полком, сформированным весной 1915 г., в числе так называемых полков 3-й очереди.
