49
Французы Мариньи и де Серизан в шведской столице появились в начале 1640-х годов. Первый был типичным авантюристом своего времени, наглым пасквилянтом и памфлетистом, состоявшим на службе у принца Луи де Конде и успевшим не самым лучшим образом отличиться в период французских религиозных столкновений. Никто не знал, что его привело в шведскую столицу — по всей видимости, у него были веские причины для того, чтобы покинуть Францию. Он обратил на себя внимание Кристины и использовался ею в качестве своеобразного «культуртрегера». Де Серизан, шотландец с французским воспитанием, был поэтом и по части скандалов ни в чём не уступал де Мариньи. Этот элегантный и тщеславный кавалер успел послужить кардиналу Ришелье в ответственной разведывательной миссии в Константинополе и принять там ислам — вероятно, для пользы дела. В 1643 году он познакомился со шведским дипломатическим резидентом, известным голландским правоведом Хуго (Гуго) Гроцием и по указанию Кристины стал его помощником по шведским делам, а в его отсутствие — временным поверенным в делах. В 1646 году де Серизан, замешанный в любовные скандалы с дуэлями, без разрешения Стокгольма дезертировал со своего поста, срочно покинул Париж и объявился в Швеции. Кристина обласкала его, приблизила ко двору и предложила ему офицерскую должность в шведской армии, но дерзкий шотландец в армии служить не захотел — он увидел свой шанс при дворе королевы. Но и здесь он успел испортить отношения с фаворитом королевы М. Г. Делагарди и был удалён от двора. Де Серизан не растерялся: надев маску раскаявшегося грешника, он поехал в Рим и в 1646 году с благословения папы Иннокентия X принял католичество, поступил на службу к герцогу Гизу и погиб в Неаполе в сражении с испанцами. Несколько лет спустя Кристина пойдёт по стопам этого бесшабашного человека и тоже окунётся в неаполитанские дела.
Зато это удалось Петру I.
Лучшим способом для этого могли бы послужить беседы с Декартом, но она этот шанс упустила. Да и не рисовкой ли и кокетством была эта фраза?
Изъятие земель у дворян в пользу казны. Она будет проведена сыном Карла Густава — Карлом XI и продолжена внуком Карлом XII.
Спор польской ветви династии Васа за шведскую корону начался ещё при короле Сигизмунде, первом представителе рода на польском троне. Сигизмунд, сын короля Юхана III, в этом споре уступил корону Швеции своему дяде, королю Карлу IX, деду Кристины. Династийный спор послужил причиной нескольких затяжных войн между Польшей и Швецией.
Залив перед Старым городом и королевским дворцом.
Было бы вовсе печально, если бы Карл Густав за время своего короткого, но яркого правления не показал бы себя энергичным, умным, решительным и волевым правителем и способным военачальником, передавшим своему сыну Карлу XI Швецию с новыми территориальными приобретениями. Тот, кто дрожал как осиновый лист перед королевой Кристиной, скоро заставит дрожать всех своих соседей.
Ландграф 10 ноября сочетался браком с кузиной королевы, пфальцграфиней Элеонорой и стал таким образом членом королевской семьи.
С. Стольпе полагает, что Шану при этом имел в виду не королеву, а дворянина Бенгта Шютте, сбившегося с панталыку сына известного сподвижника короля Густава II Адольфа Ю. Шютте. Стольпе, конечно, прав: Кристина к этому времени даже в своих мыслях ещё не стала католичкой.
С. И. Улофссон считает, что П. Шану не был заинтересован ни в переходе Кристины в католическую веру, ни в её уходе с трона, поскольку опасался, что ослабленная Фрондой Франция лишилась бы тогда такого мощного союзника, как Швеция. Свою роль француз видел в том, чтобы создать у Кристины терпимое отношение к католицизму — не более. С этим можно согласиться, но нельзя забывать, что патер Виоге мог действовать по своему усмотрению или, вернее, по усмотрению Ватикана.
Об этом поведал членам Государственного совета бывший фаворит королевы М. Г. Делагарди.
Братья Шютте — сыновья Ю. Шютте, учителя и сподвижника короля Густава II Адольфа, который, занимая пост губернатора Ливонии, отправлял сыновей в Россию учить русский язык. Судя по всему, русский язык не заинтересовал их, и они увлеклись католицизмом. Л. Шютте проявлял интерес к наукам и рано подверг сомнениям ценности лютеранского вероисповедания. Будучи послом Швеции в Лиссабоне, он в 1648 году тайно перешёл в католическую веру. Вскоре он запросил у Кристины отставку и, получив её, удалился под крыло ордена францисканцев. Долгое время он пребывал духовником королевы Кристины, хорошо знал её настроения и взгляды и мог отлично сориентировать иезуитов в отношении тактики и стратегии обращения её в католическую веру. Вряд ли без такой посторонней помощи в далёкой Португалии пришла бы кому-либо в голову мысль самостоятельно начать хитрую и дерзкую атаку на королеву Швеции.
Крепость и гавань у входа в стокгольмские шхеры.
Шведские историки до сих пор не знают, как оправдывалась потом Кристина перед «папой Акселем», Государственным советом и парламентом и был ли вообще у них разговор на эту щекотливую тему.
Абдикация (лат. abdicatio) — добровольное отречение от престола, отказ от власти, должности или сана.
Ещё один пример того, что физическая храбрость не имеет ничего общего с гражданским мужеством: отношение Карла Густава к пасквилю было лицемерным, а к авторам — циничным, справедливо замечает П. Энглунд.
Г. Никкель, немец по происхождению, был временным исполнявшим обязанности главы ордена иезуитов до избрания генерала Алессандро Готтифреди. После скоропостижной смерти Готтифреди Никкель был избран на его место.
38-летний Ф. Малинес был довольно заурядной личностью, и его достоинства в данном случае заключались в том, что он был графским сыном. 34-летний П. Кассати — личность широко известная. Это был иезуит с семнадцатилетним стажем и уважаемый в Европе учёный, который, наряду с теологией, успешно занимался метеорологией, астрологией, физикой, геометрией, механикой, гидростатикой, изучал деятельность вулканов и конструировал компасы. После скандала с Галилеем иезуиты сделали для себя выводы и «воспитали» в своих рядах современных служителей Церкви, способных совмещать несовместимое — по крайней мере на словах.
