Лично я никогда не хотела быть участницей его опытов. Бывало, он только возьмет меня за запястье, я сразу отдергиваю руку: “Вольф Григорьевич, мои мысли читать не надо!” У нас дома он отдыхал. Спокойно сидел, не снимая с рук нашего любимца — тойтерьера, вспоминал о людях, с которыми приходилось встречаться.
Несмотря на его к тому времени солидный возраст — под семьдесят, — его ни в одном городе не оставляли в покое “невесты”. Он всегда смеялся: “Хотят, чтобы я их детей вырастил”. Своих детей у него не было. Может, поэтому он очень тепло относился к нашему сыну.
Женя тогда был в 6-м классе. Вроде большой мальчик, но очень боялся оставаться дома один. Я постеснялась рассказать об этом Мессингу. Но он сам однажды сказал: “Пусть Женя придет на мой концерт”. После концерта Вольф Григорьевич попросил сына проводить его в гостиницу. Вернулся совершенно счастливый: “Мама! Он сказал мне, что я окончу мореходное училище”. Надо сказать, что сын всегда мечтал стать моряком, как его отец. Я тогда засмеялась, говорю, он просто твои мысли прочитал. Но… с того дня Женя перестал бояться оставаться дома один, а впоследствии действительно с отличием окончил Ленинградское мореходное училище. Тогда же, предсказав будущую профессию, Мессинг оговорился: “Дальше я тебе ничего не скажу”. Потом мы узнали, почему. После мореходки и буквально нескольких лет удачной работы штурманом на корабле жизнь сына сложилась очень неудачно, а в 45 лет он умер. Конечно, всего этого Вольф Григорьевич не мог сказать мальчику… Он подарил ему свою фотографию с магической подписью: “Женя! Мысленно я всегда с тобой!” Сын всегда возил эту фотографию с собой, и только после его смерти я забрала снимок.
Однажды Мессинг увидел у нас маленький сувенирный тульский самоварчик и очень им восхищался. Я подарила ему этот самовар».
А вот одно из писем Мессинга Дроздовым:
«Дорогие Валентина Леонидовна и Василий Николаевич!
Очень сожалею, что не удалось мне с вами поговорить по телефону, когда я был в Сыктывкаре. Телефонистка перепутала номер. Ну что делать, бывают и неудачи в жизни. Во всяком случае, я ношу в своей душе самые лучшие воспоминания о встрече с вами, о вашем гостеприимном, уютном доме, о вашем хорошем искреннем отношении ко мне.
Ваш подарок стоял у меня на столе в Ухте и Сыктывкаре и напоминал о доме, о семье, об уюте.
Я желаю вашему дому всякого благополучия, вашей семье — здоровья и радости как можно больше. Вашему сыну — успеха в учебе, вам обоим — успеха в работе.
Помню о вас, думаю о вас. Целую вас. Вольф Григорьевич».
Сразу замечу, что ничего необычного, кроме имени автора, в этом письме нет, как и во всех известных нам сегодня письмах Мессинга.
За несколько месяцев до смерти криминалистам довелось проверить способности Мессинга раскрывать преступления. Н. Н. Китаев вспоминает: «В июне 1974 г. В. Мессинг выступал с шестью сеансами “Психологических опытов” в г. Иркутске. В тот период автор посоветовал своему другу — старшему следователю УВД Иркутской области Н. П. Ермакову обеспечить присутствие Мессинга на допросе обвиняемой В.
Последняя, будучи директором магазина плодовощеторга, обвинялась в совершении крупного хищения, но вину категорически отрицала, а изобличающих доказательств было мало. Сотрудник управления БХСС УВД Иркутской области, отвечающий за оперативное сопровождение расследования настоящего дела, организовал появление В. Мессинга в кабинете № 50 Управления внутренних дел, где старший следователь Н. П. Ермаков приступил к очередному допросу арестованной В.
Мессинг в процесс допроса не вмешивался, молча сидел за другим столом, никакого интереса у допрашиваемой он не вызвал. В. продолжала отрицать вину. В тот же день оперуполномоченный управления БХСС, приглашавший Мессинга на допрос и доставивший его назад в гостиницу, ознакомил следователя со своей “справкой”, составленной, как он пояснил, после беседы с Мессингом. В справке говорилось, что В. потратила крупную сумму похищенных денег на покупку мебели, которую затем подарила своим родственникам. Заявление В. о том, что в интересующий следствие период она якобы болела — ложное, а представленный больничный лист фиктивен. Его сфабриковала врач Я., подруга обвиняемой. В действительности обвиняемая В. в период мнимой болезни ездила вместе с любовником отдыхать на юг.
Эта справка была подшита в секретное дело оперативного учета, а ее содержание следователь проверил и получил неожиданное подтверждение данной информации. Правда, и у автора, и у Н. П. Ермакова существовало недоверие к тому, что за 30–40 минут пребывания в одном кабинете с В. Мессинг смог узнать столько сведений, которые невозможно объяснить чтением идеомоторных актов. Однако дальнейшее расследование подтвердило и хищение денег, и приобретение мебели, и поддельный больничный лист, и поездку в Крым с любовником опять-таки на похищенные в магазине средства. В. осудили к 6 годам лишения свободы, была осуждена и врач Я. за подделку больничного листа.
Участие Мессинга в этом расследовании получило отражение в некоторых публикациях.
Однако надо признать, что последующая тщательная проверка указанного эпизода позволила выявить совсем иное…
Много лет спустя автору удалось выяснить, что оперуполномоченный УБХСС, составляя “справку” о “телепатической помощи Мессинга”, просто легендировал перед следователем получение агентурной информации в отношении В., которая рассказывала сокамерникам о своих деяниях… На самом деле Вольф Мессинг никаких мыслей допрашиваемой В. не читал».
Таким образом, в данном случае перед нами лишь использование фигуры Вольфа Мессинга, вокруг которой в СССР уже сложился определенный ореол, а не какие-либо реальные примеры применения телепатии для изобличения преступников. Факт, что ее «изобличил» сам Вольф Мессинг, должен был психологически сломить подозреваемую и помочь применить против нее информацию, полученную от внутрикамерной «наседки», в качестве сведений, будто бы полученных от телепата.
Китаев приводит в своей книге интересный документ — расчет-обязательство между «Росконцертом» и Иркутской филармонией, датированный 21 июня 1974 года. Согласно этому документу, Иркутская филармония перечислила «Росконцерту» за шесть концертов В. Г. Мессинга, проведенных в Иркутске в период с 15 по 22 июня 1974 года, 1085 рублей 76 копеек, из расчета по 180 рублей 96 копеек за концерт. Деньги были переданы наличными через представителя «Росконцерта». Неизвестно точно, весь ли этот гонорар шел одному Мессингу, или он еще оплачивал из этой суммы ассистентку (впрочем, не исключено, что ей шел отдельный гонорар значительно меньших размеров). Если предположить, что указанная выше сумма — это гонорар лично Мессинга, то можно, пусть очень приблизительно, оценить его заработки. Вольф Григорьевич спокойно мог давать в год 150–200 концертов, поскольку спрос на его психологические опыты в Советском Союзе был очень велик. Если предположить, что концерты в последнее десятилетие его жизни в среднем оплачивались примерно на том же уровне, что в Иркутске, то ежегодный заработок Мессинга мог составлять 25–33 тысячи рублей. Надо также учесть, что значительная часть средств наиболее популярным исполнителям, способным собрать едва ли не стадионы, платилась «черным налом», который мог быть не меньше легального гонорара, а порой и существенно превышал его.
