По словам Лунгиной, она возвратилась в Москву из Гагры поздним вечером 30 октября 1974 года. А уже утром 31-го проснулась от телефонного звонка: «Врач нашего института, извинившись за ранний звонок, сказала:
— Ваш друг Вольф Григорьевич находится у нас… Ему очень плохо, и предстоит тяжелая операция по замене подвздошных и бедренных артерий!..
И надо же случиться, что во время моей поездки в Гагры его угораздило выехать на гастроли в Закарпатье, когда два последних года всякое выступление давалось ему с огромным трудом, я бы даже сказала, с мукой. Но это во мне говорят эмоции, а он и не мог иначе… (это еще одно доказательство того, что Мессинг гастролировал буквально до последних дней жизни. — Б. С.).
Теперь я сама позвонила Александру Давидовичу — заведующему отделением реанимации, чтобы выяснить подробности того, что случилось с Мессингом. Гастроли он таки до конца не довел, адские боли скрутили его, и он вместе со своей ведущей первым же рейсом вылетел в Москву. Осмотрев Мессинга, директор института профессор Бураковский предписал немедленную госпитализацию. Через полчаса машина скорой помощи прибыла за ним. Валентина Иосифовна поведала мне весьма прискорбную подробность. Когда она под руку провожала Вольфа Григорьевича к машине, он остановился на полпути, печально оглянулся на свой дом и с надрывом сказал: “Я его… больше не увижу…”
И в отличие от прежних, увы, частых приходов в больницу на сей раз вел себя нервозно, без свойственной ему стоической покорности судьбе. Что это? Тяжкое предчувствие? Возможно, его опечалило и то, что никто не взял на себя труд похлопотать в высших инстанциях о его просьбе: вызвать из Соединенных Штатов врачебную бригаду известного доктора Майкла Дебеки (правильнее Дебейки. — Б. С.), которая в 1972 году успешно оперировала по такому же поводу президента Академии наук В. Келдыша. Ведь, в отличие от Келдыша, Вольф Григорьевич вызывался оплатить все расходы сам, чего бы это ни стоило.
Но хорошо уж и то, что оперировать его взялся мой любимец Анатолий Владимирович Покровский, истинный виртуоз и чудодей!..
Мессинг находился на управляемом дыхании, но руками пытался все же что-то изобразить или выразить просьбу. И я поняла, что он хочет курить — таков был смысл его жестикуляции. Господи, даже и в таком состоянии он не может отказаться от этого наркотика! Врач, неотступно дежуривший у постели Мессинга, заметил и узнал меня, кивком поздоровался, а потом показал поднятый вверх большой палец — мол, все хорошо! Я и сама видела, что ноги Вольфа Григорьевича имеют нормальный цвет, тогда как при этом заболевании чаще всего ноги синеют, а обескровленные становятся легкой добычей гангрены. Ну, пронеси еще раз! Уж теперь он доберется до табачного зелья только через мой труп!
Вести, увы, малоутешительные. Уже дежурный первой смены сообщает, что у Мессинга ателектаз легкого, или, выражаясь общепринятым языком, спадение легочной ткани, но врачи надеются вывести его из этого состояния.
Час от часу не легче: после полудня новости совсем скверные — почки у Мессинга отказываются работать. А это уже похуже, острая почечная недостаточность грозит организму самоотравлением. Утешительным было лишь то, что мне сообщили о сравнительно спокойном сне Вольфа Григорьевича и ровном пульсе».
Однако на этот раз, к несчастью, не обошлось. 8 ноября 1974 года в 23 часа Вольф Мессинг скончался в больнице. Смерть наступила от отека легких после отказа почек. Бытует легенда, будто он знал о причине, дате и даже часе своей смерти за несколько лет до кончины. Однако в мемуарах его друзей присутствует лишь упоминание о том, что, покидая свой дом во время последней поездки в больницу, он с грустью сказал, что больше сюда ему не суждено вернуться.
Лунгина приводит рассказ своего сына Саши. Тот утверждал, что «технически операция Покровским была проведена блестяще, вероятнее всего, летальный исход наступил из-за ошибок и плохого ухода в послеоперационный период. Во всяком случае, высочайшую бдительность нужно было проявить до конца, а не надеяться, что золотые руки хирурга уже обеспечили успех. Директор института был в отпуске, и персонал института не имел должного контроля.
К большому сожалению, это вообще характерно для медицины в СССР и для хирургии в частности: когда великолепный успех прекрасного, иногда даже гениального врача сводится на нет неумелыми медсестрами, недобросовестными нянями, недостатком нужных лекарств и инструментов, неправильным питанием и многим другим.
Случай с Мессингом не оказался исключением. Видимо, он это предвидел, а потому просил вызвать за его собственные деньги знаменитого американского доктора Майкла Дебеки с бригадой медработников. Статистика среди больных, прооперированных доктором Дебеки: из 100 — 93 имеют благополучный исход. Но просьба Мессинга не была удовлетворена…».
Месин-Поляков утверждал: «При участии профессора Крымова мозг Вольфа был извлечен и заспиртован. Один мой товарищ, работающий в милиции, говорил мне, что видел мозг Мессинга в Институте мозга, где тот хранится вместе с мозгом Ленина и Сталина». Стоит отметить, что ни по размерам, ни по структуре мозг Мессинга не отличался от мозга обыкновенных людей.
Короткое сообщение о кончине Вольфа Григорьевича Мессинга появилось только в газете «Вечерняя Москва». 14 ноября, в день похорон, прошло прощание с ним в Центральном доме работников искусств.
Лунгину, как самого близкого Мессингу человека, сделали его душеприказчиком. Она выбрала место захоронения — рядом с Аидой Михайловной на Востряковском кладбище. Как только Мессинг умер, начались страсти вокруг его наследства. Поскольку наследников у Вольфа Григорьевича не осталось, все имущество должно было отойти в доход государства. Но государство отнюдь не было уверено, что все имущество Мессинга заключается в его двухкомнатной кооперативной квартире, хранящихся там вещах и сберкнижке. Ведь доходов Мессинга, в сущности, никто не знал. Ходили слухи о богатейшей коллекции бриллиантов, будто бы ему принадлежавшей. Однако из всех вещей с бриллиантами свидетели видели у Мессинга только золотой перстень с крупным бриллиантом и булавку для галстука.
Лунгина вспоминала, как описывали имущество Мессинга: «Мне позвонила Валентина Ивановская и сообщила, что она получила милицейскую повестку с требованием явиться в отделение. И приписка, что по делу Мессинга. А днем позже такую же “весточку” получила и я. Но с более конкретным пояснением: в качестве понятой при описании имущества в квартире Вольфа Григорьевича. Такие милицейские повестки игнорировать нельзя, ибо напросишься на принудительный привод. В назначенное время за мной “любезно” прислали машину, и я отправилась с ними на улицу Герцена. Кроме двух представителей 1-й нотариальной конторы Москвы там уже была Валентина Ивановская, которой тоже эта мышиная возня вокруг “дела Мессинга” доставляла мало радости.
