Брэнсон, уверенный в советах, которые получал от своих специалистов, не хотел допустить того, чтобы группа самозваных критиков сорвала его честолюбивые устремления. Убежденный, что инвестиции в размере 900 миллионов долларов вот-вот принесут успех, Брэнсон требовал от Джорджа Уайтсайдса продолжать работы максимальными темпами. Со стороны казалось, что у Брэнсона все отлично. Его компания держала на своих счетах полученные от 610 человек 80 миллионов долларов, а его публицисты только что подняли новую волну обсуждений, сообщив, что в пассажиры записался Джастин Бибер. К удовольствию Брэнсона, американский телевизионный канал NBC вскоре согласился подписать соглашение об исключительном праве на съемку в 2014 году фильма об участии в первом полете самого Брэнсона, Холли и Сэма. Телекомпания поздравляла себя с эксклюзивом, который «войдет в историю как одно из самых примечательных событий на телевидении».
Бурный восторг Брэнсона умеряло состояние его финансов. Несмотря на то что Брэнсон потратил около 900 миллионов долларов на наем более 145 инженеров, некоторые технические проблемы оставались нерешенными.
Менее чем через три недели после полета, 17 мая, Scaled провела испытания гибридного двигателя. Они проходили примерно в миле от диспетчерской вышки аэродрома Мохаве. Двигатель взорвался, по-видимому, неожиданно, причем сопло и фрагменты корпуса разбросало по территории за пределами ограды полигона. Разрушения напоминали те, что произошли в 2007 году, однако на этот раз жертв не было. В Scaled взрыв назвали преднамеренным испытанием стабильности ракеты, но Дейли это объяснение не убедило. Проводить разрушающие испытания накануне начала коммерческих полетов было слишком поздно. Учитывая явное сходство взрывов, произошедших 17 мая 2013 года и в июле[12] 2007 года, а также тот факт, что последний взрыв произошел так скоро после сделанного Дейли предупреждения, он ожидал, что Федеральное управление авиации или Управление профессиональной безопасности и охраны труда проведут полноценное расследование и примут публичное постановление по вопросам, вызывавшим озабоченность. Поскольку царившая на аэродроме Мохаве атмосфера Дикого Запада не способствовала проведению независимого расследования, Дейли снова направил протесты – в государственный департамент, Федеральное управление авиации, Управление по охране труда и безопасности, в компанию Grumman и собственникам компании Scaled. Ответы на протесты Дейли счел обнадеживающими. Как ему показалось, Grumman поняли, что Virgin Galactic не сможет работать «при нынешней конфигурации двигателя, поскольку никаких реальных допусков по безопасности нет [sic]».
Однако Дейли ошибался. Федеральное управление авиации 9 июля повторно «в общественных интересах» издало приказ о поощрении космической отрасли, приостановив действие предъявленных Scaled требований соблюдать законы и защищать людей от рисков, которые создавала ракета. Правительство США не подвергло Scaled какой-либо критике. Сходным образом приказы о соблюдении безопасности, изданные Управлением профессиональной безопасности и охраны труда, были отменены. Отрасль пользовалась официальной защитой. Власти считали, что развитие космического туризма – дело по природе своей рискованное, и к нему неприменимы правила безопасности, обязательные в авиации, а то, что случилось в Мохаве, находится в пределах допустимого. Таким образом, жалобы Дейли были отвергнуты.
В поисках союзников Дейли обратился к профессору Томмазо Згоббе, президенту Международной ассоциации продвижения безопасности в космонавтике. Згобба, прежде работавший на Европейское космическое агентство, также ведал вопросами безопасности на космической станции «Мир» и космических челноках. Проживая в Голландии, он был встревожен тем, что Scaled сама себе выдала сертификат безопасности своих действий, и отсутствием какого-либо независимого надзора за этими действиями. Его удручали хвастливые заявления Брэнсона о том, что частная космонавтика может «вести дела гораздо лучше правительства». По мнению Згоббы, заниматься обеспечением безопасности все-таки следовало государству.
Згобба стал для Брэнсона кошмаром. У вежливого итальянца была одна задача – защита космической отрасли путем мониторинга ее безопасности. Ему не нравились хвастливые описания Virgin Galactic как компании-первопроходца. «Он [Брэнсон] не создает новые, а попросту копирует очень старые технологии, – сказал Дейли Згобба. – В том, что делает Брэнсон, нет новых принципов физики. SpaceShipTwo взлетает не выше высотных самолетов, созданных после 1945 года». Неоднократные упоминания Брэнсоном «новых рекордов» были простым хвастовством. Большое отличие Брэнсона от прочих, продолжал Згобба, заключалось в прошлом компании Scaled. «Катастрофа 2007 года была настоящим скандалом. Любой молодой инженер знает, как работают системы под давлением и как предупреждать подобные аварии». Завеса тайны, которая окружала работу по созданию космического корабля, также вызывала тревогу у профессора: по его мнению, для того чтобы снизить риск катастроф, все ракеты, в том числе SpaceShipTwo, требовали надзора экспертов. «Возможность аварии нельзя исключать, – говорил он. – Если люди гибнут, любой прокурор может разобраться в конструкции и захочет решить, была ли ракета безопасной и надежной».
Живя в герметически закрытом мире, Брэнсон очень нескоро начинал понимать, что пока прогресс Virgin Galactic вызывал лишь все более острую критику. «Он построил самый дорогой в мире планер», – неодобрительно говорила Кэролин Кэмпбелл. По мере приближения Рождества, которое Брэнсон обозначил как крайний срок (после чего шансы осуществить полет совсем бы растаяли), он осознал, что и сам озабочен. Он не только вечно откладывал дату старта, но и нуждался в дополнительном финансировании своего разваливающегося предприятия. Некоторые начали подозревать, что Брэнсон отказывается слышать то, что ему не нравится.
Роль дымовой завесы играли его авиакомпании. Самолеты Virgin можно было видеть на всех континентах, и это зрелище укрепляло уверенность общества в том, что миллиардер владеет глобальной империей. Его театрализованные появления на публике сметали любые сомнения. Брэнсон, как рок-звезда, нагнетал ожидания толп, приглашенных увидеть его представления.
Через восемь дней после полета Virgin Galactic Брэнсон улетел в г. Перт, Австралия. Со времен первого полета самолета Virgin Blue в 2000 году эта страна была источником хороших прибылей, хотя они шли то вверх, то вниз. Конкуренция на австралийском рынке была острой, и конкуренты успешно отражали натиск Virgin. Для того чтобы внести вклад в расходы Virgin Galactic на конструирование и постройку космического корабля, Брэнсон мало-помалу распродал свою долю в Virgin Blue и преемнице этой компании, Virgin Australia. Инвестирование в новые разработки за счет прибыли существующих предприятий было обычным для Брэнсона делом. Его самая последняя продажа состоялась неделей ранее, когда он сбыл 13 % акций Singapore Airlines за 123 миллиона австралийских долларов. И он отказался исключать продажу оставшихся у него 10 % акций в процессе репозиционирования Virgin, которая из инвестиционной компании превращалась в компанию брендинговую. Джон Боргетти весьма благоразумно не использовал Брэнсона для продвижения Virgin Australia после 2011 года. В своей заявке на изменение категории этой авиакомпании, что давало возможность оказывать услуги верхним эшелонам рынка, старший руководитель назвал имидж Брэнсона помехой, но в последней схватке за прибыли изменил свое мнение. На самом деле выбор у Боргетти был невелик. Virgin Australia вот-вот собиралась объявить о том, что за год ее убытки составили 56,5 миллиона фунтов стерлингов и Боргетти нуждался в помощи. Брэнсон принял предложение выступить в Перте с речью и должен был обратиться к 1700 людям, уплатившим 250 долларов за «билет на деловой завтрак», чтобы послушать о книжке «К черту «бизнес как всегда» и недавней славе Virgin Galactic.
