Позже, находясь в составе разведроты 66-й бригады, я понял, для чего нас подвергли такому истязанию: просто дали очень высокую планку нагрузки, чтобы мы могли хотя бы немного представить те нагрузки, которые предстоит в скором будущем нам всем испытать.
Потом два месяца учебного горного лагеря «Кейлята», которые сопровождались топографической подготовкой, горной подготовкой, ну и конечно интенсивными учебными стрельбами (автомат, гранатомет, пистолет, орудие и пулемет БМП-1), четыре дневных и одна ночная (каждую неделю, в течение двух месяцев).
Время прошло на удивление быстро, и 21 апреля 1982 года от нашей учебной роты пять человек отправили в 66-ю оме бригаду, куда я и прибыл 23 апреля 1982 года. При этом, успел побывать в Кандагаре, правда не долго около двух часов на аэродроме, так как Кабул не принимал. Соответственно, в Кабуле на аэродроме я стал более ясно понимать, куда я попал.
В бригаду я попал, как уже говорил, 23 апреля 1982 года. Джелалабад встретил убивающим зноем — жара уже была за тридцать в тени, пальмы ну и т. д.
Перед тем как попасть в расположение роты, с нами, молодыми, пообщался начальник политотдела бригады полковник Шкварко. Рассказал историю бригады, её зону ответственности, ну и соответственно, что мы здесь делаем. После чего нас определили в разведроту и передали прапорщику Батуеву Николаю, который нас и привел в расположение роты.
В течение часа нам было выписано и выдано штатное оружие, после чего мы уехали на 2-й блок-пост, который находился на пересечении трассы Джелалабад-Кабул и дороги на г. Михтерлам (административный центр провинции Лагман), которая входила в зону ответственности 66-й бригады.
На 2-м посту мы пробыли до 16 мая 1982 года, не считая коротких отъездов в бригаду. Здесь мы прошли дополнительную подготовку, которая заключалось в стрельбе и наставлениях старших товарищей. Там же нам сказали, что бригада готовится к армейской операции, которая будет проходить с середины мая по июнь включительно в Панджшере. За полторы недели до начала этой операции начались интенсивные учения, которые включали в себя отработку высадки с вертолетов, а также тактические занятия.
Вспоминать и рассказывать об Афганской войне можно очень много и долго. У каждого парня, который прошел через Афган есть первая операция или события, которые в памяти фиксируются очень чётко в силу первого наиболее сильного впечатления от происходящего. Самое главное, осознаешь, что ты непосредственный участник этих событий, и эти события называются — война.
Для меня таким событием была Панджшерская операция.
16 мая нас перебросили с Джелалабада на авиабазу в Баграм, откуда на вертолетах высаживали в Панджшер. Славная операция. Очень хорошее место этот Панджшер. В составе разведроты я провел в Панджшере с 16 мая до 22 июня, когда мы на своей броне вышли из Панджшера в районе перевала Суруби на дорогу Кабул-Джелалабад и ушли на зимние квартиры.
Один из ярких эпизодов этой операции связан с выносом раненых товарищей. Разведчик Ряхин Сергей был ранен в ногу и два бойца из минометного взвода (отделение было придано к нашей роте, к сожалению их имен бойцов я не помню). Под обстрел мы попали при переходе по небольшому мостку, который был перекинут через горную реку (неширокая, но очень быстрая, и со сложным береговым рельефом). Сергей и минометчик были ранены одной пулей, при этом у минометчика было очень серьезное ранение в голеностопный сустав, у второго минометчика при сходе камней были повреждены шейные позвонки (он все время находился на пир амидоле).
Раненым требовалась срочная медицинская помощь, поэтому было принято решение раненых товарищей доставить до основной брони бригады, которая находилась в долине, а это примерно 25–30 км. Была сформирована группа из пяти человек — это Кочкин Анатолий, Паксяев Сергей, Маматьев Сергей, Минжаев Виктор (наш санинструктор), ну и соответственно я. Определили маршрут движения и место переправы.
Передвижение было очень трудным. Пытались использовать ишаков, которых нашли в одном из встреченных по пути дувалов, но так как опыт использования данных животных отсутствовал напрочь, ничего хорошего из этого не вышло. Пришлось изготовить что-то наподобие носилок и таким образом мы и перемещались. С Сергеем было проще, он был в сознании и в принципе в некоторых местах мог передвигаться самостоятельно. К месту предполагаемой переправы через реку вышли уже под вечер.
Переправились на противоположный берег, когда поднялись примерно на 200–300 метров, попали под обстрел, который велся с противоположного берега. В результате этого наша группа бала разделена на две: в одной оказался я с
Сергеем, в другой остальные. Обстрел продолжался, пока не зашло солнце, при этом движение мы не прекращали.
Не знаю, откуда у Сергея брались силы, но в тот момент он перемещался, несмотря на то, что у него была прострелена нога. На вершину мы вышли уже поздно ночью. Ориентировались по звуку реки в долине, в принципе нам туда и нужно было. Через некоторое время вышли на огонь — это оказался наш бригадный пост охранения, при этом вторая группа уже была там. Спуск в долину на броню естественно решили проводить утром с восходом солнца.
После подъема сидели на вершине, пили чай, и очень бурно обсуждали все детали прошедшего мероприятия. Выяснилось, что у Анатолия Кочкина пуля прошла вскользь по левой щеке, оставив весьма заметный след, а у Сергея Паксяева пуля пробила со стороны спины разгрузочный жилет (в простонародье — «лифчик»). На что мы все дружно заявили, что это хорошая примета, долго будете жить. Анатолий Кочкин через полтора месяца погиб. При сопровождении радиотехнической разведки из Кабула в Джелалабад мы попали в засаду в районе «мертвой деревни». Машина, на которой находился Анатолий, подорвалась, в результате — он погиб. Сергей Паксяев погиб в начале января 1983 года, на тот момент он был переведен из разведки в 1 — й батальон, который находился в Асадабаде, административном центре провинции Кунар. Он с взводом попал в засаду, в результате из взвода остался в живых один человек. После этого я в подобные «приметы» перестал верить.
Конечно, рассказывать можно долго, но я уже отмечал, что это было мое первое знакомство с этой войной, и оно самое яркое. Кстати за этот боевой эпизод я с ребятами был представлен к ордену Красной Звезды, но где-то в штабных инстанциях это было потеряно, но это не самое главное. То же самое произошло с нашим первым ротным Гапоненковым, очень легендарная личность, он один из первых был представлен к званию Героя Советского Союза, но, к сожалению это также где-то затерялось.
