Старый Ремонько еще по Ворошиловке знал деда Гринько и по-доброму относился к Ванюше. На мельнице, где Ремонько работал, он часто видел Ванюшу, который приходил туда с сумкой, подсоблял всем и каждому и получал за это совок-другой житной муки — все матери помощь.
— А ну-ка, Дуня, догони Ванюшу и веди его к нам, скажи: я приглашаю его провести у нас пасху.
Дуня опрометью бросилась из дому, а за ней Маринка, на год ее моложе:
— Я тоже, тату, побегу с Дуней!
Они запыхались, личики у них раскраснелись.
— Ваня, Ванюша! — кричали девочки, догоняя его.
Ванюша остановился.
— Тату сказали, чтобы ты ишов до нас, будешь с нами святкувать, — выпалила Дуня.
Девочки подхватили под руки Ванюшу, и все вместе они пошли назад.
Пока девочки не привели Ванюшу, семья Ремонько даже не начала разговляться.
Потом все торжественно сели за накрытый стол и встретили праздник весело и радостно. Так Ванюша очутился в доброй, хорошей украинской семье, в которой он встретил и провел праздник пасхи, или, как говорят на Украине, Велыкдень.
Ванюша и раньше бывал у Ремонько и всегда чувствовал себя здесь свободнее, проще, чем в доме Сергея, где он — Ванюша это хорошо понимал — был лишним. Теперь, избавившись от этого гнетущего чувства, он испытывал большое облегчение. Весь день он действительно провел по-праздничному: веселился, бегал, играл с девочками. У него с ними была хорошая, чистая дружба.
Тетя Наташа, узнав о случившемся, на третий день пасхи явилась в Клищов и направилась прямо к Ремонько. Видимо, кто-то сообщил ей, что Ванюша находится здесь. Вскоре подошла и Варвара Николаевна, вся в слезах. Больше всего огорчало Ванюшу, что мать плакала, горько всхлипывая, слезы у нее буквально ручьем текли. А тетя Наташа все выговаривала ей:
— Говорила тебе, не закабаляй себя, Варя. Нет, черт тебя попутал с твоим Сережкой, вот теперь и плачь!
Наталья Николаевна была сильной, властной натурой. В семье Гринько ее всегда считали опорой, главной советчицей. И всякий раз, когда у Варвары Николаевны случалась беда, сестра Наталья приходила к ней на помощь. Она вывела в люди младшего брата Яшу: благодаря ее поддержке он смог окончить техническое железнодорожное училище и теперь занимал на станции Бирзула должность техника-смотрителя зданий. К сестре и брату у Натальи Николаевны было снисходительное отношение: она их жалела. Яша молод, неопытен — увлекающийся юнец, одним словом. А с Варей всегда случаются какие-нибудь истории. Вот и теперь нужно думать, как быть с Ванюшей.
— Я его возьму с собой в Юрковку, а к осени определим учиться дальше, — решительно заявила Наталья Николаевна. Она не могла смириться с тем, что образование Ванюши ограничится церковно-приходской школой. Да и Ванюше самому хотелось учиться дальше.
На этом и порешили.
Вечером к Ванюше заглянул его закадычный дружок, на год раньше окончивший школу, Арсенько. Когда он услышал о результатах «семейного совета», прямо со смеху покатился. Потом уже серьезно и убежденно сказал:
— Дурак ты, Ванька! Куда ты поедешь с титкой, чего ты будешь за бабскую спидныцю держаться! Пойдем на шендеровский фольварк на лето. Заробишь грошей, а тоды куды захочешь, туды и поидыш. Титка не помре без тэбэ.
И все повернулось по-другому. Друзья решили, что Ванюша не поедет с тетей Наташей, а пойдет на лето работать: заработает денег, а осенью видно будет, может, и учиться пойдет. Не подозревал тогда Ванюша, что многое зависит не от него, что гимназия или семинария не откроют перед ним свои двери по одному его желанию.
Переломить упорное решение Ванюши оказалось не под силу даже тете Наташе. Пришлось ей смириться с тем, что Ванюша пойдет на лето работать на фольварк Шендерово пана Ярошинского. Но она строго наказала Арсению, старшему по возрасту (ему недавно исполнилось двенадцать лет, он на два года был старше Ванюши), присматривать за ним.
Правда, ростом Ванюша был даже выше Арсения и физически покрепче, но за старшего Арсений считался и потому, что прошлое лето он работал на фольварке и все порядки там хорошо знал. Тетя Наташа сказала, что, пока Ванюша будет работать, она разузнает хорошенько, куда можно определить его с осени на учение. Спишется с Яшей, посоветуется с сестрой Еленой, муж которой теперь работал весовщиком товарной железнодорожной станции в Одессе. Словом, Наталья Николаевна решила использовать все свои связи, только чтобы Ванюша смог продолжать учение. Сердечная, прекрасная женщина... Долго будет помнить ее Ванюша.
Варвара Николаевна решила сходить к графу Гейдену и со своей стороны попросить его помочь Ванюше устроиться учиться. Надо сказать, что граф был дальновидным помещиком и старался слыть среди народа за доброго человека. Поэтому он оказывал кое-какую помощь крестьянам, которые целовали ему в знак благодарности руку. То корову даст с выплатой в рассрочку, а у кого близнецы родятся да и так детей куча — даром даст корову; то земли отрежет под усадьбу — опять-таки с выплатой в рассрочку. Правда, это все больше своим батракам. Но ведь батрачило на него почти все село Сутиски... А в общем-то, графская «доброта» объяснялась просто: он не забыл, как в страшном 1905 году пришлось вызывать драгун для усмирения взбунтовавшихся крестьян. Многие помещики поплатились тогда за свою жестокость головами. Графу Гейдену, как общественному деятелю, было известно и другое: опять растет глухое брожение в народе, не утихают крестьянские волнения, а кое-где в открытую говорят помещикам и фабрикантам: «Погодите, придет опять 1905 год!» И еще не известно, чем все это может кончиться. Так уже лучше слыть «добрым», нежели притеснителем.
Вот и Варвара Николаевна решила: «Пойду, упаду в ноги его сиятельству Александру Федоровичу. Граф добрый, он по старому знакомству поможет, да ведь это ему ничего не будет стоить». К графине Варвара Николаевна решила не ходить, помня, как сурово с ней обошлась «ее сиятельство». А вот граф должен понять материнское сердце.
3
На рассвете Арсенько и Ванюша отправились в путь. Спустились в долину Буга и двинулись вниз по течению реки. Ванюша внимательно слушал указания Арсеньки, как и что делать по прибытии на фольварк, и не заметил, как они прошли между урочищем Красилов и Довжок. По обрывистой круче поднялись в гору, долго шли полем и, миновав греблю, пришли на фольварк Шендерово.
Все здесь было сделано добротно и продуманно. С одной стороны дороги стояло несколько жилых домов постоянных рабочих-воловников и конюхов с их большими семьями. Напротив под прямым углом были длинная воловня, склад под зерно, кузня и площадка, на которой стояли плуги и другой сельскохозяйственный инвентарь. В стороне, за забором, располагалась контора и дом управляющего, утопавшие в большом фруктовом саду. На другом конце фольварка были конюшни и обнесенный жердями загон для волов и лошадей.
