В Москву я попал в первый раз. Мне так хотелось посмотреть город, хотелось на воздух. Я оделся и поехал в Кремль.
Вот она, белокаменная, вот она – сердце России. При какой странной обстановке я тебя вижу впервые. Я любуюсь тобой поздно вечером, приехав рано утром… Как все это странно… Что за странная новая служба… Какие странные люди… Зубатов, Медников… А тот, что возится внизу в коридорчике, несуразный в большой шляпе и с пледом на плечах… И помещение странное… Железная витая лестница… и я.
Московское охранное отделение того времени занимало исключительное положение среди розыскных органов России и деятельность его распространилась далеко за пределы Москвы и ее губернии. Отделение уже вычистило к тому времени Москву и раскрыло несколько революционных организаций вне ее.
Так, в 1895 году отделение арестовало в Москве кружок студента Распутина [36], имевший намерение подготовить покушение на молодого государя и делавший для того некоторые приготовления. Оно разгромило перед тем складывавшуюся благодаря Натансону партию «Народное право» [37], арестовав по разным городам ее главарей и взяв в Смоленске ее типографию. Оно проникло своим розыском даже в Петербург и арестовало в 1896 г. на Лахте типографию «Группы Народовольцев» [38].
Ко времени моего приезда отделение работало по северо-западному краю, где в Минске, как раз весною 1900 года, оно произвело большие аресты социалистов-революционеров, во главе с Е. Гальпериным, Л. Клячко и Г. Гершуни [39], где работала и «бабушка» Е. Брешковская, ускользнувшая тогда от ареста [40].
Та организация называлась «Рабочей партией политического освобождения России» [41], имела свою типографию, где была напечатана ярко-террористического характера брошюра «Свобода», наделавшая тогда много шума. Типография та была арестована отделением.
Все это, а также и другие успехи по преследованию революционеров были достигнуты отделением с помощью внутренней агентуры, т.-е. через тех членов революционных организаций, которые по тем или иным побуждениям давали политической полиции сведения о деятельности своих организаций и их отдельных членов.
Они выдавали своих близких жандармерии, служа для нее шпионами, и назывались у политической полиции «сотрудниками», у своих же шли под именем «провокаторов».
Сотрудник не считался на службе у отделения, он не был его чином, не значился по ведомостям, поступавшим в Государственный Контроль; он был для отделения человеком другого враждебного лагеря, помогавшим лишь правительству в его борьбе с революционерами, откуда и самое название – сотрудник.
Не жандармерия делала Азефов [42] и Малиновских [43], имя же им легион, вводя их как своих агентов в революционную среду; нет, жандармерия выбирала лишь их из революционной среды. Их создавала сама революционная среда. Прежде всего они были членами своих революционных организаций, а уже затем шли шпионить про своих друзей и близких органам политической полиции.
Чины охранного отделения или жандармского управления, от начальника до младшего филера, никогда в революционные ряды не становились.
Уменьем привлекать из революционных и общественных кругов лиц, которые освещали бы их деятельность, тогда славилось именно Московское охранное отделение. Наличностью этих сотрудников из социалистов и общественников и объяснялись успехи Московского отделения и его популярность.
В числе таких сотрудников отделения уже тогда состояли двое, из которых один, убежденный враг социализма и революционеров, являлся образчиком самого лучшего, идейного, преданного правительству сотрудника, каких вообще бывало немного, другой же, наоборот, дал впоследствии пример типа отрицательного и нежелательного – сотрудника-провокатора. Первым была Зинаида Гернгросс, вторым – Евно Азеф.
Зинаида Федоровна Гернгросс [44] стала сотрудничать на Московское охранное отделение в 1895 г. и раскрыла властям московский террористический кружок Распутина, подготовлявший покушение на императора Николая II, которое предполагалось совершить при въезде государя в Москву на коронационные торжества 1896 г.
Дело было разрешено в административном порядке, и сама Гернгросс, как замешанная в нем, была выслана на 5 лет в Кутаис, где вышла замуж за врача Жученко, а затем скоро переехала в Юрьев и выехала за границу.
Будучи убежденной монархисткой и всей душой ненавидя революционные партии с их подпольной грязью, Жученко решила бороться с ними жесточайшим образом, не преследуя при том никакой корыстной цели. Она вновь стала сотрудничать на департамент полиции и оказала ему ряд ценных услуг по раскрытию деятельности партии социалистов-революционеров, и, благодаря ей в руки правосудия были преданы многие серьезные революционные деятели и предупреждены грандиозные террористические покушения.
В 1909 году, благодаря измене Меньщикова, Жученко была разоблачена Бурцевым [45], и в августе того же года центральный комитет партии социалистов-революционеров объявил ее провокатором.
В том же году к Жученко, жившей с сыном в Шарлоттенбурге, заявился добровольный шеф революционного розыска социалист В. Л. Бурцев, средства розыска которого, кстати сказать, были те же, что и у ненавистного ему департамента полиции, т.-е. внутренняя агентура, которую он вербовал среди чиновников правительства и филерство, которое осуществлялось в нужных случаях членами революционных партий. То, что считалось преступным и подлым со стороны правительства, признавалось необходимым и хорошим в своих собственных руках: такова этика революционеров.
При двух свиданиях с Бурцевым Жученко честно, открыто, с полным достоинством и мужеством и в гордом сознании той государственной пользы, которую она приносила родине, раскрывая работу подтачивающих ее революционных партий, высказала свои взгляды на сотрудничество.
– Да я служила, – говорила она Бурцеву, – к сожалению, не пятнадцать лет, а только три, но служила, и я с удовольствием вспоминаю о своей работе, потому что служила не за страх, а по убеждению. Теперь скрывать нечего. Спрашивайте меня, и я буду отвечать. Но помните: я не открою вам ничего, что повредило бы нам, служащим в департаменте полиции… Я служила идее… Помните, что я честный сотрудник департамента полиции в его борьбе с революционерами… Сотрудничество – одно из наиболее действительных средств борьбы с революцией… Я не одна: у меня много единомышленников как в России, так и за границей. Мне дано высшее счастье остаться верной до конца своим убеждениям, не проявить шкурного страха, и мысль о смерти меня не страшила никогда [46]…
