Потом директор прочел нам очень интересную лекцию о черепах древнейших людей (начиная с питекантропов), модели которых хранятся в музее. Для сравнения рядом выставлен череп шимпанзе, который доказывает, что яванский человек на самом деле был человекообразной обезьяной. Далее пилтдаунский человек[24] – с черепом человека и челюстью обезьяны – и челюсть гейдельбергского человека, очень похожая на обезьянью, но с зубами, как у современного человека; затем неандертальцы с большими головами необычной формы, но прямыми челюстями. Говорить они не умели. Неандертальцы негроидного типа, что доказывает: Африка, как и Европа, прошла через неандертальскую стадию эволюции. Еще директор много рассказывал об африканском черепе, о том, что растяпы, которые вели раскопки, потеряли часть глазницы, и теперь невозможно провести точную реконструкцию. В конце концов мы дошли до различных типов “бушменов” – как африканских, так и австралийских. Меня очень заинтересовал один африканский череп, который резко отличался от остальных: вытянутый сзади наперед, а сверху приплюснутый, как у неандертальцев, – и так далее вплоть до современных европейцев. В конце концов понимаешь, что по форме черепа как таковой разница невелика: заметнее всего отличаются угол и строение челюсти. В общем, день выдался очень интересным!
Аддерли-стрит, Кейптаун.
Сегодня утром мы выехали в 9.30 (хотя на самом деле в 10.15, потому что Белчер не был готов: рассердился из-за того, что ему пришлось тридцать пять минут ждать завтрака, после того как он заставил себя встать в восемь утра и спуститься в столовую. Майор в гневе удалился, заявил, что вообще не будет завтракать, но спустя час испытал муки голода и осознал, что администрации гостиницы нет дела до того, позавтракает он или нет!) и отправились на экскурсию по самым крупным плодоводческим хозяйствам. Сначала к Маллесонам в Ида-вэлли: приехали мы к половине двенадцатого. Миссис Маллесон оказалась очень дородной женщиной в стареньком голубом ситцевом платье, лопнувшем на ее широкой спине в трех местах, но очень милой и в целом похожей на старую Ма Люси. Мы заглянули в дом на “чашку чаю” (здесь по утрам всегда пьют чай). Все голландские дома похожи: уютно невысокие, темные и прохладные. Забавно мечтать о темноте после Англии, где все время хочется, чтобы комнаты были “посветлее”. Мы выпили чаю, перекусили сэндвичами с помидорами и горячими тостами со сливочным маслом, а на десерт поели дынь, груш, персиков и слив, после чего отправились смотреть, как собранные плоды охлаждают, а потом упаковывают для отправки в Англию или же переносят в теплое место, чтобы фрукты дозрели перед сушкой. Спелые персики и сливы режут пополам и снимают с них кожуру, оставляя небольшой кусочек с одного бока для сушки, затем моют и стерилизуют в каменной печи с горящей серой. Потом большие деревянные поддоны с фруктами выставляют на солнце, а когда все готово, отправляют на фабрику, где плоды обрабатывают и спрессовывают.
Сушка фруктов.
Миссис Маллесон очень любит кувшинки, у нее есть даже голубые, которые считаются большой редкостью. Она мне очень понравилась. Оказалось, миссис Маллесон – племянница Страбенов, и они вскоре должны приехать в отель.
Уехали мы около часа дня и отправились через горы к Пикстоунам, у которых ферма покрупнее. Красивый дом с верандой, увитой лозой со свисающими гроздьями винограда, внутри – поросший вереском дворик с арками и двумя высокими гранатовыми деревьями на клочке зеленой травы. Нас угостили очень вкусным обедом, который подавали две расторопные служанки, на столе была посуда старинного стекла. Весь дом обставлен старой голландской мебелью. Словом, отличное местечко среди гор. Около трех часов пополудни мы поехали в плодоводческое хозяйство Родса[25], где нас встретил управляющий и устроил нам экскурсию. К тому времени я уже порядком устала смотреть, как сушат фрукты, это везде делается одинаково, к тому же было невыносимо жарко. Хайамы настолько измучились, что не захотели выходить из машины. Сильвия была уверена, что получила солнечный удар, а миссис Хайам устала, поскольку была вынуждена придерживать шляпку (вуали у нее не оказалось!). Еще они сказали, что чувствительнее к пыли, чем большинство людей! Мне же хотелось взглянуть, как консервируют фрукты: это очень интересно. В консервные банки кладут фрукты, заливают сиропом и ставят на небольшую передвижную платформу, по которой они проезжают через паровой туннель и выходят с другой стороны горячими. Специальные машины закатывают их крышками, после чего запечатанные банки падают в огромную цистерну с кипятком и варятся там. Побывали мы и на виноградниках, попробовали вина – чистый забродивший виноградный сок, из которого уже те, кому его отправляют, делают портвейн, херес или что сочтут нужным. Никогда бы не подумала! Я была уверена, что портвейн – он сразу портвейн. Мы выпили чаю с женой управляющего и уехали домой по еще более пыльной дороге (а ведь Хайамы так плохо переносят пыль!).
Обед на ферме Пикстоун.
Мистер Пикстоун и мистер Хайам в виноградниках на ферме Пикстоун.
Плодоводческое хозяйство Родса.
Пятница [17 февраля]
Сегодня состоялась церемония открытия парламента, на которую мы надели лучшие костюмы. Места у трех дам оказались отличные, в первом ряду балкона, откуда все прекрасно видно. Принц Артур прочитал замечательную речь, принцесса выглядела для члена королевской семьи очень мило: вся в белом, в отделанной кружевом соломенной шляпке с опущенными полями. Потом эту же, довольно-таки длинную, речь повторили по-голландски, и на этот раз она показалась бесконечной! Днем мы купались в Муизенберге, купили доски для серфинга с изогнутыми концами – на них намного проще устоять и не так больно, если они случайно ткнут в живот. Думаю, на них можно кататься и в Пейнтоне[26], если будут волны.
Приглашение на церемонию открытия парламента.
У меня такое чувство, будто все в Южной Африке носят фамилию либо Ван дер Бил, либо Клоете. Наверно, предки Чарльза родом отсюда!
Гостиница “Маунт Нельсон”Кейптаун
Штемпель на марке: 18 февраля 1922 года
