Как мы увидим, Ольгу и после смерти Игоря будут окружать многочисленные родственники, также отличные от родственников ее мужа (этих родственников и родственниц княгини упомянет византийский император Константин Багрянородный, лично принимавший «архонтиссу Росии» во время ее визита в Константинополь). Так что отнюдь не безродной простолюдинкой оказывается она даже при сравнении со своим супругом. И надо полагать, что именно эта ее самодостаточность, высокий социальный статус, которым она обладала еще до замужества, обеспечили ей не только особое положение в семье мужа, но и сохранение власти над Киевом после его смерти.
Ну и конечно, не последнюю роль в судьбе княгини сыграли ее личные качества — исключительный ум, рассудительность, а также внешняя привлекательность, обаяние, красота, то есть то, что во все времена во многом определяет жизненный путь женщины. Несомненно, Ольга отличалась редкостной красотой: «красна велми», «добра суща зело лицем», «доброзрачна» — так отзываются о ней летописцы. Правда, ничего более определенного о внешности героини нашей книги сказать нельзя, поскольку подробных ее описаний (таких, например, как описание ее сына Святослава в греческой хронике) не сохранилось. Существует несколько ее изображений, относящихся к более или менее раннему времени, но все они, к сожалению, очень условны и вряд ли могут претендовать на портретное сходство — таковы, например, миниатюра Мадридского списка византийской Хроники Иоанна Скилицы XII века, миниатюры знаменитой Радзивиловской летописи XV века, возможно, восходящие к более ранним лицевым сводам, а также одна из фресок киевского Софийского собора, предположительно изображающая княгиню Ольгу на приеме у византийского императора.
* * *
Когда же Ольга стала женой Игоря? Увы, но и в поисках ответа на этот вопрос мы по-прежнему вынуждены оставаться на шаткой почве догадок и предположений.
Приходится повторить еще раз: начальный период биографии героини нашей книги скрыт почти непроницаемой мглой. Нам неизвестны ни дата ее брака, ни дата ее рождения, хотя бы даже приблизительные. Между тем и та, и другая присутствуют в большинстве популярных работ и справочных изданиях, причем зачастую с указанием на источник.
В чем же тут дело? Попробуем еще раз более тщательно проанализировать имеющийся в нашем распоряжении материал.
Приведенная выше дата женитьбы Игоря на Ольге — 903 (или, по принятому в древней Руси счету лет от Сотворения мира, 6411-й) год —далеко не единственная. Напомню, что она читается в большинстве списков «Повести временных лет», но не во всех. В Новгородской Первой летописи младшего извода брак Игоря и Ольги не датирован вовсе: рассказ о нем помещен в текст первой же летописной статьи, обозначенной 854 (6362) годом и повествующей о «начале земли Русской» (следующая летописная статья датирована здесь 920 годом). Другие летописи называют другие даты.
Так, в несохранившейся Троицкой летописи начала XV века, включавшей в себя один из ранних списков «Повести временных лет», брак Игоря и Ольги был датирован 902 (6410) годом[16]; та же дата присутствует в Рогожском летописце (XV век){27} и Львовской летописи (XVI век){28}. Составители Никоновской летописи (XVI век) датировали брак 904 (6412) годом{29}. Встречаются в летописях и 881 (6389)[17], и 897 (6405){30}, и 907 (6415){31}, и 912 (6420)[18] годы.
Разброс дат, как видим, велик. Не менее противоречивы показания источников относительно возраста княгини Ольги к моменту бракосочетания и, соответственно, времени ее рождения.
По свидетельству позднего Устюжского летописного свода (Архангелогородского летописца), княгиня вступила в брак в возрасте десяти лет: Игорь «оженися во Пскове, понят за себя Ольгу десяти лет, бе бо красна велми и мудра»{32}.[19] Исследователи, как правило, принимают это известие и используют его в том числе и для расчета примерного года рождения Ольги — около 893-го{33}. Однако не всё так просто.
Известие Устюжской летописи о десятилетнем возрасте Ольги восходит к расчетам, содержащимся в новгородско-софийских летописях XV века и отражающим какой-то весьма ранний и авторитетный летописный источник. Однако речь в них идет вовсе не о возрасте княгини.
Процитируем текст, читающийся в так называемой Новгородской Карамзинской летописи — по-видимому, наиболее ранней из всех принадлежащих этой традиции:
«…И бысть княжениа его (Игоря. — А.К.) лет 33 по Олгове смерти. А при Олзе (при Олеге. — А.К.) бы[сть], отнюдуже приведе ему Олег (то есть с тех пор, как привел ему Олег. — А.К.) жену от Пльскова, именем Олгу, лет 10; и жит (жил. — А.К.) Игорь с Олгою лет 43. А от перваго лета Игорева до перваго лета Святославля лет 33»{34}.[20]
То же в Новгородской Четвертой, Софийской Первой и некоторых других летописях{35}.
Эти расчеты основаны на летописных датах, приведенных в самих летописях. Действительно, княжение Игоря, по летописи, продолжалось те же эпические 33 года, что и княжение Олега, — с 6421-го (913-го) по 6453-й (945-й) (здесь, как и везде, согласно принятому в древней Руси так называемому «включенному» счету лет); пребывание Игоря в браке с Ольгой — 43 года — с 6411-го (903-го) по тот же 6453-й. Соответственно, и названные в расчете 10 лет, согласно прямому указанию летописца, обозначают число лет, проведенных Игорем с Ольгой при жизни Олега — с 6411 по 6420 (912) год.
Новгородская Четвертая и Софийская Первая летописи получили широкое распространение в русской книжности. Именно они легли в основу последующего летописания, став одним из источников и для автора Устюжского летописного свода. Однако позднейший книжник неверно понял содержащийся в них текст, и цифра 10, обозначавшая число лет, прожитых Игорем и Ольгой при Олеге, превратилась в возраст княгини к моменту брака.
Имеются в источниках и другие расчеты, напрямую касающиеся предполагаемого времени рождения Ольги.
В Проложном житии княгини назван возраст, в котором она скончалась, — 75 лет{36}. Поскольку дата ее кончины — 969 (6477) год — хорошо известна, легко высчитать год ее появления на свет, каким он представлялся автору Жития, — 894-й (6402-й). Между прочим, это довольно близко к тому, что получается, если высчитывать год рождения Ольги, основываясь на ее десятилетнем возрасте ко времени вступления в брак. Случайно ли такое совпадение? Или же в основе вычислений составителя Проложного жития лежит все то же ошибочное прочтение хронологической выкладки, подобной той, что приведена в новгородско-софийских летописях? Если принять во внимание, что в Проложном житии Ольги был использован летописный источник[21], то второе предположение выглядит вполне правдоподобным. Однако я все же поостерегусь от однозначного ответа на этот вопрос.
