в памяти и на сердце годы, проведенные в Витебском педагогическом институте.
Машеров неоднократно с благодарностью говорил о том большом вкладе в становление его личности и о получении глубоких знаний, которые дал ему родной вуз. Он считал, что хороший конечный результат, действенность высшего образования зависят от гармонического сочетания и органического слияния в процессе обучения и воспитания таких компонентов, как высокая нравственность, глубокая профессиональная компетентность и широкая общая культура. Эти факторы в их единстве и должны определять содержание и цель деятельности профессорско-преподавательского состава института. По мнению П. М. Машерова, нельзя стать активным и сознательным созидателем жизни, не восприняв разумом и сердцем гуманные идеи человечества, без глубокого знания своего предмета, а также истории человечества. «Важно,— подчеркивал он,— чтобы годы студенческой учебы были не столько годами механического, пассивного усвоения знаний, сколько периодом творческой работы мысли, тренировки ума, формирования личности, способной думать и изобретать, находить новые пути к решению возникающих научных и практических задач».
Будучи сам творцом, Машеров придавал огромное значение студенческому творчеству. Он призывал расширять масштабы научно-исследовательской работы, сделав ее подлинно массовой. Он хотел видеть выпускников высокообразованными и умелыми специалистами. Петр Миронович глубоко понимал сложности проблем студенчества.
«Я знаю,— говорил он на республиканском слете студентов в Минске 16 февраля 1973 года,— что многие студенты жалуются на перегрузку, и, в определенном смысле, они правы. Действительно, учиться с каждым годом становится сложнее, гораздо сложнее, чем, например, приходилось людям моего поколения в свое время. Сложнее прежде всего потому, что надо куда больше знать, осваивать куда более обширный учебный и научный материал. Все это так».
И он советовал: «Но ведь справедливо и другое. Многие из вас, дорогие товарищи, просто-напросто не умеют рационально организовать свое время и подчас транжирят его на занятия и увеселения, мягко говоря, малозначащие, не дающие ничего ни уму, ни сердцу. Спросите своих друзей, да и себя, часто ли вам приходится бывать в театрах, музеях, выставочных залах, на концертах хорошей симфонической музыки? Уверен, что далеко не все ответят на этот вопрос утвердительно. А когда, товарищи, как не в студенческие годы, выработать у себя внутреннюю потребность общения с искусством, культурными ценностями огромного, непреходящего значения?»
Дельный и разумный совет. Действительно, лучшего времени для изучения культуры и искусства трудно подобрать в жизни. Опираясь на передовые достижения современной педагогической науки и собственный опыт, Машеров всегда давал мудрые и практические советы молодежи.
Но вернемся к тем проблемам, которые приходилось решать бедному студенту. К чести Петра, он не бросился в панику, а постарался еще усерднее пополнить свои знания и готовиться к постоянной работе в школе. Здесь ему подставил свое прочное плечо старший брат Павел. Он, как и раньше, не оставлял Петю наедине. Как только выдавалось свободное время, старший Машеров, подзаготовив продуктов, катил в Витебск.
— Ну, неисправимый математик-сухарь,— обнимая брата, бодро шумел Павел,— решил подкормить тебя. Ведь скоро и государственные экзамены.
— Спасибо,— благодарил Петр,— за заботу. Но ведь мне вполне достаточно того, что есть. Я даже накопил целый вещевой мешок сухарей, мясных консервов и еще кое-чего. Он раскрывал тумбочку и показывал Павлу свои запасы.— Давай отвезем все домой.
— Дельное предложение,— соглашался Павел.— Вот будет радости Оле и Наде. Да и Матрена с мамой останутся довольны.
Братья понимали друг друга с полуслова. Они сразу начали складывать в общий рюкзак продукты, а в вещмешок добавили еще пару булок белого хлеба. Петр полез в дальний угол стенного шкафа и вытащил оттуда три пачки чая и сверток с шоколадными конфетами.
— Это мне дали поощрение за хорошую работу при перевалке грузов на баржи из вагонов,— сообщил Петр
— На какие баржи? — поинтересовался Павел.
— Те, которые плывут вниз по Западной Двине к латышской границе,— объяснил младший Машеров.
— И там есть подобные деликатесы? — удивился Павел.
— Ого-о-о!— воскликнул Петр.— На экспорт наши дают удивительные вещи, о существовании которых я и не подозревал.— Он начал перечислять:— Разного цвета женская обувь, пуховые платки, велосипеды с никелированными рулями и дисками, патефоны, радиоприемники, картины известных художников.
— Ладно,— прервал недовольно брата Павел.— Давай лучше быстрее собираться в Ширки, а слушать, как сплавляются иностранному дяде национальные богатства, не совсем приятно. Ясно?
— Да чего уж там,— вздохнул Петр.— Яснее быть не может.
Он принялся завязывать вещевой мешок и одеваться. Вскоре они были уже на полпути к родному дому. Не доезжая до Широк километра два, братья слезли с попутной повозки и, поблагодарив крестьянина, пошли пешком. Они делали так всегда, чтобы сэкономить лишний рубль. Едва раскрыв дверь хаты, Петр и Павел оказались в объятиях сестер и Дарьи Петровны.
— Родные мои,— расплакалась она,— как я вас ждала, прямо не находила себе места. Ночами вижу каждого во сне, а просыпаюсь в страхе… Все боюсь, что и вас арестуют.
— Кому мы нужны,— попробовал успокоить мать Петр.— Честно учимся и работаем…
— Отец всегда честно трудился и никому не причинял зла,— напомнила Дарья Петровна,— но его отняли от семьи и детей, ни за что ни про что увезли к черту на кулички.
— Мамочка,— прижавшись к Дарье Петровне, попросила Надя,— не плачь. Тата скоро приедет домой.
— Новости какие-либо есть от отца? — тихонько спросил Павел.
— Как в воду канул,— всхлипывая, покачала головой Дарья Петровна.— Хотя посылку приняли.
Они еще долго говорили о своем непоправимом горе, советуясь, как облегчить судьбу Мирона Васильевича. Однако возможности жены и сыновей были сильно ограничены, и если точнее, то от них ничего не зависело. Все посланные в Москву, Минск и Витебск от имени Дарьи Петровны письма оставались без ответа. Ни в районе, ни в области никто ее тоже не принимал и не хотел говорить с ней. «Ничего не знаем и другого ответа не будет»,— сухо, коротко и стандартно отвечали работники внутренних дел и грубо выпроваживали Дарью Петровну, оставляя ее наедине со своей душевной болью.
Человек ко всему привыкает, даже к плохому, унизительному. Свыклась и семья Мирона Васильевича с его отсутствием, хотя глубокая боль осталась на душе у каждого. Стиснув зубы, все занимались своими конкретными делами. Петр, известное дело, готовился к выпускным экзаменам. К удивлению однокурсников, он перестал засиживаться в библиотеке, больше спал и вообще делал вид, что на носу — не трудный учебный перевал, а так, плюнуть, просто тропа.
— Нечего митуситься и нервничать,— глубокомысленно успокаивал друзей Машеров.— Усвоенное не улетучится само собой, лучше отдохну,
