— Илья Григорьевич, Вы сказали, что Вас в Югославии называли богом диверсии. А почему именно в Югославии?
— Почему именно в Югославии? Потому что в Югославии моим первым помощником и переводчиком был серб, нет, вру, хорват, Иван Хариш, который потом командовал отрядом и был инструктором, также в Испании, и советником, командиром диверсионной бригады. Он, после падения Испании, прошел через Францию, Австрию, Германию, возвратился в Югославию, сделал сам мощную самодельную мину и этой миной подорвал состав немецкой дивизии. Полностью уничтожил важный эшелон и все, что в нем перевозилось. За что он был назван Громовником. Место, где было произведено крушение, обсажено цветами, ухожено, надписи соответствующие есть.
— Скажите, а как маршал Тито оценивал действия Ивана Хариша??
— Маршал очень высоко его ценил. Он превратил Ивана Хариша из рядового бойца в народного героя, закончившего войну в звании генерал-майором.
— Скажите, а как Тито к Вам относился? к Вам относился?
— Тито, Тито относился настолько хорошо, что я с ним лично встречался уже в 1967-м, ездил.
— По его личному приглашению?
— От его имени. Не его личному, а от его имени.
— Понятно. И как он Вас встретил?
— Очень хорошо, долго мы беседовали, задушевно. Очень многое вспоминали.
— Илья Григорьевич, как Вы полагаете, сербы могут вспомнить свой боевой опыт для отпора агрессии?
— Я считаю, что значительную часть знаний они растеряли. Ведь война прошла уже 50 лет тому назад. Те, кто оставался, в большинстве поддались той уверенности, что войн больше действительно не будет, и должной подготовки у них десятилетиями не было. А о теперешней подготовке я не имею представления.
— Но как Вы считаете, югославы хорошие бойцы?
— Как бойцы — сербы одни из лучших… Из всего Югославского государства я на первое место поставил бы черногорцев и сербов.
— Они, так сказать, хотя опыт и утерян, могут оказать сопротивление агрессии, на Ваш взгляд?
— Могут.
— В том числе и партизанское?
— В том числе и партизанское. Они могут. Они очень дотошные люди, очень быстро все схватывают. Если наши, а у нас много специалистов, если наши пойдут туда и дадут возможность использовать современную технику, то они определенно смогут. С малыми потерями или без потерь со своей стороны наносить большие потери противнику, не вступая в бой, смогут.
— Илья Григорьевич, как Вы можете оценить участие Ваших испанских друзей в партизанском движении во время Великой Отечественной войны?
— Их роль очень велика. Они внесли огромный вклад, совсем еще не оцененный. Оценен он, оказывается, не у нас, а в Чехословакии. В Чехословакии имеется орден, это орден…
— Егорова??
— Егорова. Но Егорова научил многому непосредственно Доминго Унгрия. Егоров был начальником финансовой части, подружился с Доминго Унгрия. И вот Доминго Унгрия рассказывал ему о своей работе, о том, что они делали в Испании. Он все мотал на ус и в конце концов заявил, что не хочет больше быть…
— Финансистом?
— Да. Не хочу, говорит, быть финансистом, хочу быть диверсантом. Взяли его диверсантом, поставили заместителем командира в лучшее соединение, к Федорову. И там он организовал важнейшую операцию, которая парализовала Ковельский узел. Это раз. Второе. Он полетел в Чехословакию, в августе месяце 44-го года. Всего с ним полетело 22 человека. Через месяц у него было 2000 с лишним. Он умело применял самые современные средства, вплоть до мин, управляемых по радио. И чехи, и словаки оценили его высокие заслуги и учредили орден имени Егорова, который имеется и у меня.
— Илья Григорьевич, а за что Вам дали чехи и словаки орден имени Егорова??
— А они мне дали его за то, что я направил Егорова по правильному пути. Так я думаю.
— То есть он Ваш ученик?
— Он мой ученик. И вручил мне орден не кто-нибудь, а сам Егоров.
— Илья Григорьевич, если Вам не трудно, Вы могли бы вспомнить первые минуты, дни войны, Великой Отечественной. Где Вы были в этот момент?
— Первые минуты я помню. В первые минуты я спал в штабе армии в Погрине. Началась бомбежка. Мы подумали, что это ошибка, что наши самолеты плохо закрепили бомбы и так, зря, сбрасывают. Даже смотрели, как сбрасывают. А потом поняли, что началась война. Забрались под мост из такого расчета, под мостом находились баржи с зерном для Германии. Их немцы не станут уничтожать. Так оно и случилось. Этот мост они не бомбили. Вот так началась для меня очередная война.
— А помните, у Вас в книге есть такой эпизод, как утром во время войны передавали по репродуктору…
— Да, по репродуктору передавали…
— Насчет утренней зарядки…
— А, да, да. Передавали, что сегодня хороший день, надо его использовать для зарядки, использовать для прогулок.
— Вы еще написали, что потом эту зарядку будете помнить до конца дней своих.
— Да, эту зарядку… Эта зарядка была в Погрине, причем в силу громкости динамиков эта радиофиззарядка была слышна далеко окрест.
— Илья Григорьевич, как Вы оцениваете опыт партизанской войны в первую Отечественную, в России 1812 года, и во Вторую Отечественную?
— В 1812 ее возглавил умнейший, можно сказать, гениальный человек Денис Давыдов. Его поступки, мысли, которые он докладывал Кутузову, — и вклад, надо прямо по совести сказать, его вклад в победу над французами в первой Отечественной войне был высок. Потому что партизанская война тогда была организована людьми, которые понимали, что не в отдельных действиях суть партизанской войны. И он проводил операции, отрезая вражеские войска от источника снабжения. Отрезал их, и сравнительно легко и координировал свои действия с основными силами.
— А в Великую Отечественную войну можно это было сделать или нет?
— Можно было… У нас к 1932 году было все подготовлено на тот случай, если противник вторгнется в наши пределы. В тылу его должно было начаться организованное, массовое партизанское движение.
— Вы ведь на это потратили десять лет?
— Да, мы на это потратили десять лет. Но в 1937 году все мероприятия были ликвидированы по двум причинам. Первая причина: мы возомнили, что не будем отступать, а будем воевать только на чужой территории. Вторая, самая страшная, что к врагам народа причислили замечательных партизан…
— Ваших будущих партизан?
— Будущих партизан. Вернее тех, кто уцелел. Вот, например, как сидел Медведев и многие сидели, сидел даже С.В. Прокопюк. Погибли те, кого подготовили для поступления на работу к немцам. Эти люди располагали, например, заготовленными складами мин для подрыва паровозов. Я не нашел после войны ни одного из них…
