Тем более что работа проводника мне безумно нравится. А как может не нравится работа, когда целыми днями (больше, правда, ночами) ты гуляешь на свежем воздухе? Ничего не делаешь. И ни за что не отвечаешь.
Первую неделю мы все больше гуляем в районе пересохшего русла реки Танги. В четырех километрах северо-восточнее кишлака Чашмайи-Харути. Точнее, его развалин. По минным полям. Ведь кроме всех моих недостатков у меня наверняка есть и достоинства. По крайней мере, одно. Я знаю проходы в этих минных полях, которые сам проделывал год назад. Когда попал в этом районе в духовскую засаду со своим разведвзводом.
У духов в минных полях свои проходы. Они их проделывают очень просто. И самое главное, быстро. В ближайших кишлаках забирают несколько овец и небольшими партиями прогоняют их в нужном направлении. Овцы работают одноразовыми саперами. Способ разминирования жестокий, но довольно эффективный.
Ребята из газнийского спецназа работают по наводке. В отличие от наших разведвзводов, они не ходят на засады в надежде на случайный караван. Их работа называется в отчетах «реализацией полученных разведданных». Агентурная разведка в Пакистане сообщает необходимую информацию. В разведцентре ее обрабатывают. Штаб принимает решение на проведение операции. А ребята эту операцию проводят.
Увы, в первую же ночь мы натыкаемся на какой-то шальной караван. Точнее, караван самый что ни на есть обычный. Просто у нас совсем другая цель. И она должна появиться только на рассвете.
Караван путает все наши карты. Мы готовили укрытия для завтрашней засады, когда наблюдатель доложил Вадиму Суслову, командиру группы, в составе которой я работаю, о появлении нежданных гостей. Вадим моментально принимает решение. Метрах в двухстах сзади нас в то же мгновение один из бойцов группы прикрытия получает задачу. Он бесшумно выползает на тропу, по которой должен будет пройти караван. И оставляет на ней обычную армейскую кружку. Старый, как мир, фокус. Под кружкой – осколочная граната Ф-1. Без кольца.
Это означает, что впереди каравана идет головной дозор. Примерно на удалении двухсот метров. Кружка – наш подарок головному дозору. Подарок примитивный, но он всегда срабатывает. Что бы там не говорили, а национальные особенности все-таки существуют. Если бы такая кружка попалась на пути нашего солдата, он поддел бы ее ногой. И у него было бы еще почти целых четыре секунды, чтобы найти ближайшее укрытие. И спрятаться в нем.
Другое дело – афганцы. Они не спеша подходят к кружке, поднимают ее и долго-долго смотрят на гранату. Их нельзя упрекнуть в наивности. Иной раз они готовят столь изощренные ловушки, что только диву даешься. Может быть, просто им некому сказать, что поднимать чужие кружки не стоит? Ведь те, кто хоть однажды их поднимал, едва ли уже кому-нибудь что-либо расскажут.
Фокус с кружкой необходим для того, чтобы не отвлекать бойцов своей группы на головной дозор. Как правило, при выполнении боевой задачи группа разбивалась на три подгруппы: захвата, огневой поддержки и прикрытия отхода. Каждый ствол был на учете. Отвлекать кого-либо на головной дозор было непозволительной роскошью. По сравнению с караваном, к примеру, головной дозор был слишком незначительной целью. Но и оставлять в своем тылу двух-трех вооруженных моджахедов без присмотра тоже было нельзя.
Тогда и возникла идея использовать фокус с кружкой. Она устанавливалась где-нибудь на дороге на том же расстоянии, что шел и головной дозор от главных сил противника. И если головной дозор и не погибал полностью, то раненые или страх напороться на мины заставляли их останавливаться, занимать круговую оборону. И дожидаться подхода главных сил.
Подгруппа прикрытия отхода лишь контролировала, чтобы духи от страха не побежали бы куда-нибудь в сторону. И не перекрыли пути отхода нашей группы. Только и всего.
В этот раз все было немного по-другому. Наш проход в минном поле совпал с проходом, проделанным в нем моджахедами. Мы оказались практически на одной линии. И на таком расстоянии друг от друга, что головной дозор духов вышел прямо на нашу подгруппу прикрытия. А небольшой караван из пятнадцати навьюченных верблюдов и пяти вооруженных погонщиков – прямо на нас.
Обычно взрыв осколочной гранаты, лежащей в кружке, служил сигналом для открытия огня. В этот раз Вадим подал команду на открытие огня по радиостанции, когда головному дозору оставалось дойти до кружки не более пяти метров. Все было понятно, Вадим не хотел шуметь. Это было правильно.
Снова щелкали затворы автоматов. Приборы бесшумной беспламенной стрельбы глушили лишь звук выстрелов. Лязг затворов был все равно слышен. Как и глухие чавкающие звуки разрываемой пулями человеческой плоти.
Между нами и караваном было не более двенадцати метров. После длинного, тяжелого горного перехода у духов не было ни малейшего шанса уцелеть. И даже сделать хотя бы один ответный выстрел. Через минуту все было закончено.
Караван вез двадцать реактивных снарядов, крупнокалиберный пулемет ДШК и несколько тюков с боеприпасами. В основном цинки с патронами к автоматам и пулеметам калибра 7,62 миллиметров. И патроны калибра 12,7 миллиметров к ДШК. Два тюка с минами к миномету. Калибр около семидесяти миллиметров. Несколько кошм и немного продовольствия для погонщиков.
Теперь возникла проблема с верблюдами. Чтобы перегнать их под Тотахан, необходимо было задействовать всю группу. Два-три человека с ними не справились бы. Можно было их и пристрелить. Но верблюды – это вам не люди. Убивать их было жалко. Ни у кого из бойцов на них рука не поднимется. Вадим это прекрасно понимает. Он приказывает стреножить верблюдов, связать им ноги. Чтобы они немного попаслись, пока мы не закончим свою работу. И не убежали далеко.
А мы уходим метров на восемьсот на восток за небольшой горный выступ. Выступ должен приглушить звуки наших верблюдов. А они ночью слышны издалека. Неожиданная встреча с караваном здорово выбивает нас из графика. Мы не успеваем подготовиться к встрече гостей, ради которых сегодня вышли на тропу войны.
Приходится наскоро занимать укрытия. Натягивать поверх них маскировочные сетки. Большего сделать мы не успеваем. Наблюдатель докладывает о приближении гостей.
Их было всего двое. Ребята бодренько шагали по горной тропе. Один нес минометную трубу и прицел. Второй – минометную плиту. Еще у каждого было по автомату.
Мы ничего не мудрили. Просто расстреляли их. Нам не ставили задачи брать их живыми. А мы в такой ситуации никогда не проявляем инициативу. Если вы когда-нибудь выносили «языка» из вражеского тыла, вы согласитесь, что лучше выносить железнодорожные рельсы, чем пленных. Куда легче. И безопаснее.
