Матроса купеческого корабля, выходца из Португалии Антона Девиера Петр приметил в Голландии еще в 1697 году. Этот бездомный скиталец, зарабатывавший на хлеб проворным лазанием по мачтам, обратил внимание Петра своей находчивостью. Тогда же царь пристроил его к Меншикову, а затем определил себе в денщики. Расторопный денщик отсутствием честолюбия не страдал и не скрывал своего намерения породниться с самим светлейшим, женившись на его засидевшейся в девках некрасивой сестре. Данилыч презрительно отклонил домогательства. Между тем сестра временщика оказывала столь явные знаки благосклонности своему поклоннику, что тот обратился к Меншикову с советом поспешить благословить их, если он не желает, чтобы сестра сделалась незамужней матерью. Навязчивого жениха Меншиков велел схватить и высечь плетьми. Денщик пожаловался Петру, и тот велел устроить свадьбу.
Инструкцию генерал-полицеймейстеру составил сам Петр. Царь поручил ему следить за правильной застройкой города, укреплением берегов Невы и протоков, чистотою улиц и переулков, порядком на торговых площадях и рынках, качеством продаваемых продуктов. Ему же вменялось в обязанность пресекать намеренное возвышение цен на продукты, искоренять азартные игры, строго соблюдать противопожарные меры, учреждать ночные караулы, причем «караульщики ходили бы по ночам с трещотками, как обычай в других краях».
После 11 вечера и до утра, то есть в ночные часы, шлагбаумы на заставах закрывались, и право хождения по улицам в это время предоставлялось только воинским командам, «знатным господам», лекарям, священникам, повивальным бабкам и лицам, выполнявшим служебные поручения. Все они должны были иметь при себе фонари. Остальных, если они ходили ночью группами свыше трех человек, не велено пропускать даже с фонарями.
В 1721 году жители столицы стали свидетелями новинки, впервые введенной в России: улицы Петербурга начали освещать фонарями. Их было изготовлено 595 штук.
Фонарщики наливали в фонари конопляное масло, зажигали фитили и через пять часов гасили их.
Адмиралтейская часть города была прорезана несколькими каналами. При Петре в столице существовали каналы, превращавшие Летний сад в остров, тогда же были прорыты Лебежья и Зимняя канавки. Каналы осушали близлежащую округу, являлись удобным путем передвижения, они же создавали водное окружение вокруг огнеопасных объектов. Подобное назначение имел канал, прорытый вокруг Адмиралтейства.
Нева, Мойка и каналы во многих местах имели деревянные набережные. Их сооружение сопровождалось спрямлением русла рек. Мойку, например, в узких местах расширили, а широкие места засыпали землей.
Берега притоков Невы и каналов были соединены многочисленными подъемными мостами. Однако Неву можно было преодолеть только на лодках и мелких судах летом и по льду зимой. Тремя пушечными выстрелами и поднятием флага население столицы оповещалось о начале ледохода либо о прочности льда во время ледостава.
Петр постоянно следил за благоустройством столицы. Проезжая как-то вместе с Девиером через Мойку, царь обнаружил неисправность моста. Это был недосмотр полицеймейстера, и Петр, не откладывая в долгий ящик, подверг его педагогическому воспитанию дубинкой.
– Это прибавит тебе лучшую память к попечению и к содержанию улиц и мостов в надлежащем порядке, и будешь чаще сам осматривать.
Преподав урок служебного рвения, царь тут же пригласил полицеймейстера занять место в двуколке: «Садись, брат!»
Каким выглядел город к концу жизни царя? От того времени осталось мало зданий, и о внешнем виде столицы можно судить по сохранившимся планам ее. В городе все еще преобладали одноэтажные мазанки, снаружи окрашенные под кирпич. Сплошь застроенного массива не существовало, освоено было лишь пространство между Невой и Фонтанкой, но уже и тогда невозможно было оставаться равнодушным, проходя мимо нескольких сооружений, привлекавших внимание: одни – грандиозными размерами, другие – пышным убранством. Среди первых выделялось Адмиралтейство. Двор Адмиралтейства представлял собою огромный четырехугольник, с трех сторон окаймленный зданиями, в которых хранились материалы, необходимые для оснастки и вооружения кораблей. Последуем за современником, описавшим Адмиралтейство в 1720 году. В трехэтажном здании хранились корабельные принадлежности: в 15 комнатах лежали канаты навощенные, насмоленные, покрытые разным жиром, толщина некоторых из них равнялась нескольким десяткам сантиметров. В других помещениях этого здания лежали гвозди, лопаты, молоты, буравы, юфть, полотна. В третьих – оружие, снаряжение и обмундирование: пистолеты, штыки, шпаги, ведра, сальные свечи, портупеи, башмаки, сапоги, шаровары. В специальных светлицах были уложены ядра, корабельные флаги, медь, железо, краски. На третьем этаже хранились паруса, оцениваемые в 80 тысяч рублей. Неизвестный поляк, оставивший это описание, был поражен грандиозным количеством увиденного и не скрыл своего удивления, записав: «Не всякий этому поверит, но мы видели это своими глазами».
На Адмиралтейской верфи умели делать все – от киля до верхушки мачт, от якорных цепей до парусов. У берега Невы на стапелях стояли корабли. Одни из них только недавно были заложены, другие готовили к спуску на воду. Сначала на верфи строили мелкие и средние суда. Первый корабль, вооруженный лишь 18 пушками, был спущен на воду в конце апреля 1706 года. После Полтавской победы Петр велел пополнять флот мощными кораблями. 54-пушечный корабль, названный в честь победы над шведами «Полтавой», Петр заложил в конце 1709 года, а спущен он на воду был почти три года спустя – в июне 1712 года.
В двадцатых годах верфь успешно справлялась с сооружением 100 пушечных кораблей. Проект первого такого корабля разработал Петр, он же руководил его постройкой.
Снаружи верфь была обнесена валом, на бастионах со стороны реки стояли пушки. За валом – наполненный водой ров. Адмиралтейская верфь являлась не только крупнейшим в стране промышленным предприятием, но и крепостью, готовой встать на защиту недавно основанного города как с суши, так и с моря.
Вне Адмиралтейства находились канатный двор, склады для леса, пеньки и льна, а еще дальше мазанки, где жили мастеровые. В одном из помещений, одноэтажном, но громадном по размерам, изготовляли всевозможные корабельные снасти: котлы, ведра, бочки и пр. Около 800 портных орудовали огромными иглами – шили паруса. В специальном помещении готовили модели строившихся кораблей. Поляк записал: «Ни одного корабля не станут строить, пока модель в этом зале не выйдет хорошо».
Адмиралтейская верфь представляла сложный комбинат, объединявший предприятия, прямо или косвенно связанные с военно-морским делом. Помимо канатного двора с его зданиями для прядения и смоления канатов, Адмиралтейству подчинялись мастерские для изготовления мехов и инструментов, сушильни для просушки досок, кирпичные заводы, снабжавшие кирпичом вновь возводимые здания, восковой завод, бумажные мельницы и даже пивоваренные заводы. Медики того времени считали пиво противоцинготным средством, и поэтому оно входило в обязательный рацион моряков.
