Не переставал нас удивлять и патриарх Алексий II. Это его святейшество извинился перед немцами в евангелическом соборе Берлина. Вот его слова: «Одновременно не можем умолчать мы о том, что тоталитарный режим, установившийся после падения нацизма в Восточной Германии и принесший страдания многим немцам, пришел на эту землю именно из нашей страны, а многие мои соотечественники поддержали его своими неправедными деяниями. За это я ныне прошу у вас прощения от имени многомиллионной и многонациональной паствы».
Но разве припомнит читатель, чтобы канцлер Германии Коль извинился перед русскими, пребывая с визитом в России, за те страдания, которые перенес русский народ в годину борьбы с фашизмом, или президент Израиля принес извинения за то, что параноик Губельман-Ярославский со своей ордой разрушал православные святыни?..
Что же мы занимаемся самоунижением? Ведь по всей Европе можно найти веские доказательства нашего мученичества – не счесть братских могил, в которых захоронены сыны России, отдавшие свою жизнь за счастливую судьбу других народов. Это кощунство – просить извинения от имени многомиллионной паствы, от имени матерей и жен, которые не дождались своих сыновей и мужей. Чем же они прегрешили перед Господом Богом?
Самое время вспомнить нам Сергея Федоровича Ахромеева, начальника Генерального штаба СССР, маршала, который учил нас побеждать врага и в мирное время.
Перечитав все 140 томов дела № 18/6214-91, среди кучи вранья и лжесвидетельств я нашел точную характеристику августовских событий, данную маршалом Ахромеевым. «Не могу жить, когда гибнет мое отечество и уничтожается все, что я всегда считал смыслом моей жизни… Я был убежден, как убежден и сегодня, что наша страна идет к гибели. Вскоре она окажется расчлененной.»
Маршал Советского Союза Сергей Федорович Ахромеев покончил жизнь самоубийством. Верховный Совет бывшего Союза не счел возможным даже почтить память члена Верховного Совета СССР минутой молчания. Я знал Сергея Федоровича как одного из самых честнейших, талантливейших военачальников, всю свою жизнь он посвятил службе в рядах Вооруженных сил.
Родился Сергей Федорович Ахромеев 5 мая 1923 года в Мордовской АССР, Торбеевском районе в селе Виндрей. После окончания средней школы поступил во Второе астраханское пехотное училище, но вскоре его перевели в ленинградское военно-морское училище имени М.В. Фрунзе. Курсант-моряк принимал участие в обороне Ленинграда в 1941–1942 годах, был ранен, командовал взводом, ротой на Ленинградском, затем Сталинградском и на 1-м Украинском фронтах.
С начала 80-х годов вновь усилилось противоборство СССР и США – набирала обороты гонка вооружений, разгоралась вооруженная борьба в ряде регионов мира. Так или иначе СССР и США стояли за спиной воюющих государств – будь то Африканский Рог, Южная Африка, Ближний Восток, Кампучия, Никарагуа…
Мне с Сергеем Федоровичем ежедневно приходилось заниматься оказанием помощи и Анголе, и Эфиопии на основании решения инстанции – так было принято тогда называть решение ЦК и правительства. Доставку оружия и боеприпасов в Анголу и Эфиопию чаще всего осуществляли на самолетах военно-транспортной авиации. Был разработан график, в соответствии с которым выполнялись рейсы, на самолетах доставлялись даже танки. Зачастую перевозка подобных грузов была в несколько раз дороже их стоимости.
Генеральный штаб работал с огромным напряжением: круглосуточно дежурили оперативные группы, следившие за развитием обстановки в Эфиопии, Анголе и Афганистане.
Сергей Федорович часто отмечал, мол, с избранием генсеком М.С. Горбачева активнее пошла работа по поискам возможных вариантов решения о сокращении стратегических наступательных и обычных видов вооружений. А началось все с визита М.С. Горбачева во Францию в октябре 1985 года, когда мы объявили о снятии с боевого дежурства ракет СС-20, установленных в июне 1984 года, выразили мы и готовность заключить отдельное соглашение по ракетам средней дальности, независимо от того, когда будет достигнута договоренность по вопросам стратегических наступательных и космических вооружений. В этом же 1985 году мы впервые заявили о готовности пойти на 50-процентное взаимное сокращение ядерных вооружений, достигающих, соответственно, территории США и СССР, при условии запрета космического оружия.
Советский Союз в одностороннем порядке объявил мораторий на подземные испытания ядерного оружия с августа 1985 года сроком до 31 декабря 1985 года, заявив о готовности соблюдать мораторий и дальше в случае присоединения к нему Соединенных Штатов. Этому шагу политбюро придавало особое значение. Полное прекращение испытаний ядерного оружия послужило бы мощным импульсом для прекращения гонки ядерных, а косвенно – и космических вооружений. Однако к этому благородному замыслу в США не прислушались, помешала негативная позиция США по вопросу полного прекращения ядерных взрывов.
19—21 ноября 1985 года в Женеве состоялась встреча М.С. Горбачева и президента США Р. Рейгана. Смысл встречи состоял в том, чтобы остановить или хотя бы попытаться замедлить гонку вооружений. Значение этой встречи трудно было переоценить. Ведь со времени предыдущей советско-американской встречи на высшем уровне прошло почти семь лет. Напряженность в мире достигла опасного предела. В этих условиях нельзя было не использовать любой шанс переломить развитие событий – по крайней мере остановить наращивание военной опасности или уменьшить ее.
Как мы и предполагали, договориться в Женеве по вопросам ядерных и космических вооружений не удалось. В совместном советско-американском заявлении по итогам встречи Горбачева и Рейгана было отмечено: ядерная война никогда не должна быть развязана, в ней не может быть победителей. Признав, что любой конфликт между Советским Союзом и Соединенными Штатами мог бы иметь катастрофические последствия, стороны также подчеркнули важность предотвращения любой войны между ними – ядерной или обычной – и заявили, что не будут стремиться к достижению военного превосходства.
Политически значимым было также подтверждение приверженности СССР и США режиму нераспространения ядерного оружия и задаче полного запрещения и уничтожения еще одного вида оружия массового уничтожения – химического.
Во время совместной работы я заметил у Михаила Сергеевича весьма скептическое отношение к генералам и адмиралам. Он не раз задавал вопрос: не много ли их в Вооруженных силах, все ли они заняты делом?
Одной из главных задач, которыми занимался Сергей Федорович, являлись и переговоры о сокращении Вооруженных сил в Центральной Европе. Позиции сторон были прямо противоположными. Страны Варшавского договора добивались, чтобы предметом переговоров, а следовательно, и сокращений были сухопутные войска, военно-воздушные силы и военно-морской флот, напротив, блок НАТО выступал за то, чтобы рамки переговоров и последующих сокращений были ограничены только сухопутными войсками, что по существу означало одностороннее сокращение советских Вооруженных сил.
