Короче говоря, за год или два до нашего похода в Италию сеньор Лодовико, возвращаясь однажды с герцогом из города, подвел его прямо к Рокко, как он это обычно делал. Капитан со своими людьми вышел на подъемный мост поцеловать руку герцога, как того требовал обычай. На этот раз герцог, на свою беду, немного не дошел до моста, и капитан был вынужден сделать один, может, два лишних шага, и тогда двое братьев Сан-Северино и другие схватили его. Стража сразу же подняла мост; но сеньор Лодовико велел зажечь свечу и поклялся, что отрубит головы всем, кто находится внутри, если они не сдадут крепость прежде, чем сгорит свеча. И они сдали ее. Он поставил там свой большой и надежный гарнизон, действуя якобы от имени герцога. А над этим добрым человеком, капитаном, устроил суд, заявив, что тот хотел сдать крепость императору, и арестовал нескольких немцев, обвинив их в том, чтр они вели переговоры об этом, но позднее отпустил. Он также велел обезглавить одного секретаря, второму вменил в вину руководство этим делом, и еще одного человека, обвиненного в переправке посланий по этому поводу. Капитана он долго продержал в тюрьме, но в конце концов выпустил и сказал, что когда мадам Бона однажды подкупила брата капитана, чтобы убить его, сеньора Лодовико, в Рокко, то капитан спас его, поэтому на сей раз и он спасает ему жизнь.
Однако я уверен, что если бы капитан был действительно виновен в намерении передать миланский замок императору (который мог бы предъявить претензии на него как император и герцог Австрийский, ибо этот Австрийский дом заявлял о кое-каких своих правах на Милан), то он не был бы прощен. Ведь в этом случае в Италии началось бы сильное возмущение и все миланское государство в один прекрасный день встало бы на сторону императора, поскольку во времена императоров там платили лишь полдуката с очага, а теперь с ними – и с церковью, и со знатью, и с народом – герцоги обращаются как жестокие тираны.
Когда сеньор Лодовико захватил замок и почувствовал, что вся власть и военные силы герцогского дома в его руках, он замыслил пойти дальше. Ведь кто владеет Миланом, тот распоряжается и всей сеньорией, поскольку в городе живет вся знать сеньории и все, кто ведает охраной и управлением других городов. Что касается состояния этого герцогства, то мне никогда не приходилось видеть более прекрасного и более богатого края, и если бы герцог довольствовался 500 тысячами дукатов в год, то его подданные жили бы в безмерном довольстве, а он в полной безопасности; но он, как настоящий тиран, взимает 650 или 700 тысяч дукатов, и поэтому народ только и ждет, что смены сеньора.
Оказавшись, как я сказал, столь близко у цели, сеньор Лодовико, женившийся на дочери герцога Феррарского, от которой имел несколько детей[455], стал прилагать усилия, чтобы приобрести друзей как в Италии, так и за ее пределами. В первую очередь он объединился с венецианцами ради безопасности их государств и стал их большим другом в ущерб собственному тестю, у которого венецианцы перед тем отняли небольшую область Полезино, со всех сторон окруженную водой и на диво изобилующую всякими благами; захватив ее, венецианцы придвинулись к Ферраре на расстояние в пол-лье. В Полезино есть два добрых городка, которые я видел, – Ровиго и Бадия. И потеряна эта область была во время войны, которую венецианцы вели в одиночестве против короля Неаполитанского Ферранте, выставившего все силы под командованием своего сына герцога Калабрийского Альфонса, а также против представлявшего Милан сеньора Лодовико, флорентийцев, папы и Болоньи [456]. Тем не менее венецианцы, почти разгромленные или, по меньшей мере, оказавшиеся в очень тяжелом положении после потери многих крепостей и истощения ресурсов, сумели, к своей чести и выгоде, заключить мир с помощью сеньора Лодовико, так что все остались при своем, за исключением бедного герцога Феррарского, который начал эту войну под влиянием сеньора Лодовико и короля Ферранте, на чьей дочери был женат. Он вынужден был уступить венецианцам область Полезино, которую они держат и поныне. Говорят, что сеньор Лодовико получил за это от венецианцев 60 тысяч дукатов, но не знаю, правда ли это; однако герцог Феррарский, как мне известно, был в этом уверен. Но в то время сеньор Лодовико еще не был женат на его дочери; таким образом и завязалась его дружба с венецианцами.
Ни один приближенный и ни один родственник герцога Джана-Галеаццо Миланского не попытался воспрепятствовать сеньору Лодовико в захвате герцогства, кроме юной и мудрой жены герцога, которая была дочерью вышеупомянутого герцога Альфонса Калабрийского, старшего сына короля Ферранте I Неаполитанского. В 1493 году сеньор Лодовико начал засылать к ныне царствующему королю Карлу VIII послов, чтобы убедить его явиться в Италию и завоевать Неаполитанское королевство, разбив и изгнав названных мною его владельцев. Ибо, пока те были в силе, сеньор Лодовико не осмеливался сделать то, что он впоследствии сделал;[457] ведь и король Сицилийский Ферранте I, и его сын Альфонс в то время были могущественными и богатыми, весьма опытными в военном искусстве и известными своей храбростью, хотя впоследствии они не проявили этих достоинств. Сеньор же Лодовико – человек чрезвычайно мудрый, но весьма опасливый и нерешительный, особенно когда испытывает страх (говорю об этом так потому, что я знал его лично и много раз вел с ним переговоры), к тому же он коварен и ради выгоды готов изменить своему слову.
Таким образом, в 1493 году он начал, как я сказал, искушать нашего юного 22-летнего короля славой похода в Италию, убеждая, как я говорил, в его правах на это прекрасное Неаполитанское королевство, которое ему искусно расхваливал и превозносил. По всем делам он обращался к Этьену де Веку, которому казалось, что на посту сенешала Бокера он недостаточно обогатился, и к его большому другу генеральному сборщику Брисоне, человеку богатому и знающему толк в финансах; сенешал посоветовал Брисоне стать священником, дабы затем получить кардинальскую шапку, тогда как сам рассчитывал на герцогство [458].
Приступая к этому делу, сеньор Лодовико в данном году направил к королю в Париж большое посольство, во главе которого стоял граф да Каяццо, старший сын Роберто да Сан-Северино, о котором я говорил; в Париже граф разыскал принца Салернского, которому, как было выше сказано, приходился кузеном, а тот был главой дома Сан-Северино и жил во Франции, изгнанный королем Ферранте, о чем Вы уже слышали, и добивался организации похода против Неаполя. С графом да Каяццо приехали также с большой свитой граф Карло да Бельджойозо и мессир Галеаццо Висконти, два миланца, оба прекрасно одетые. Это было первое их большое посольство, направленное к королю; их публичные речи представляли собой лишь общие слова по случаю приезда.
