Я позвонил знакомым, у которых была дочь сходного возраста, и полтора часа мучил девочку, требуя, чтобы она что-нибудь срифмовала. Ужас, вышедший из-под её пера, со всеми ошибками и непонятками я взял за основу, пытаясь ухватить детский неподражаемый стиль. И в течение недели написал куплетов десять с упоминанием дяди Славы и дяди Лёни в положительном смысле. Прочитал мамаше по телефону, так она молчала минуты полторы. Я уж подумал: всё, не подойдёт. Но она огорошила: «А вы не могли бы с Машей позаниматься, чтоб она правильно прочитала?» Я обнаглел и говорю: «50 долларов». Она: «100». Я не понял сразу и пытался настаивать на пятидесяти, потом въехал и согласился. За три занятия симпатичная чуть-чуть восточная Маша научилась правильно читать «своё» стихотворение, плавно передвигаться по «сцене», посылать в зал воздушные поцелуи с недетскими экивоками, а на словах «неподкупное жюри» делать изящный рублёво-успенский реверанс, намекающий на сумму с тремя нулями. На третий тур она прошла со свистом.
Гонорар в $500 меня порадовал, но не удивил — семья жила на Чистых прудах и разъезжала на «Лексусе».
Через две недели вдруг снова нарисовалась мамаша, сообщила между делом, что Маша заняла 2-е почётное место, и предложила встретиться. Честно говоря, я заподозрил нехорошее (или наоборот хорошее). Ей было лет тридцать плюс соответствующая машине яркая внешность. Женатый, добродетельный (последние 3 дня) человек — я колебался целых две минуты. Когда у памятника Тельману, где мы встретились, я вручил ей цветы, она глянула на меня как-то обезоруживающе, покраснела и виновато пробормотала:
— Честно говоря, я сразу сказала мужу, что лично я против! Но он настоял!
Я даже не знал, что сказать.
— Вот, возьмите, — она подала конверт. — Когда Маша прошла на 3-й тур, муж загадал: «Если она выйдет в призёрши, мы заплатим этому человеку 2 тысячи! Мамой клянусь!»
«Этот человек» схватил конверт и стремглав, не забрав цветы назад, бросился по направлению к дому, благословляя маму мужа, воспитавшую отпрыска, способного в любой ситуации держать даже случайно данное слово и не пошедшего на поводу у своей стервы супруги.
На эти деньги мы с женой сделали шикарный ремонт, и после этого я изменил текст объявлений на строгую благородную формулировку: «Интеллектуальная помощь по всем вопросам».
Впоследствии в этом качестве мне удалось:
Организовать алиби неверному мужу.
Устроить два выпускных вечера с имитацией захвата заложников.
Придумать меню и способы подачи фирменных блюд для открывающегося ресторана с пиратским уклоном («Джон Сильвер»).
Написать ролевые тексты для КВН в Военной академии (причём для обеих команд).
Придумать матерные частушки Деда Мороза для новогоднего исполнения в русских ресторанах Парижа.
Написать жёсткие эпиграммы в стиле определённого человека: подкинутые начальнику стишки должны были явиться причиной увольнения этого сотрудника.
Женить и выдать замуж трёх человек при помощи стихов самого любовного содержания.
Оформить рекламный буклет, доказывающий преимущество сухого безопасного огнетушителя СБО-43 перед всеми другими.
Вернуть блудную мать четырнадцатилетнему мальчику.
Уболтать боящихся боли людей обращаться в стоматологическую клинику «Дента».
Восстановить на работе официантку.
И это не считая вошедших с моей лёгкой руки в моду коммерческих предложений в стихах, бесконечного количества поздравлений к золотым, серебряным и просто свадьбам, юбилеям различных организаций и к обычным человеческим дням рождения, превращённым при помощи стихов из тривиальных пьянок в вакханалию высокоинтеллектуальной поэзии. На сегодняшний день (19 июня 2006 года) по этим темам у меня в компьютере набралось 276 файлов.
В конце 2001 года раздаётся звонок:
— Здравствуйте, а вы случайно сценарии не пишете?
Я уже очень хорошо знал, что отказываться нельзя никогда. Даже если тебе вдруг предложат огранить пару-тройку алмазов или провести аортокоронарное шунтирование:
— Конечно, пишу, а что вас интересует — водевиль, драма, комедия?
— Вы когда-нибудь слышали о телепередаче «Утренняя почта»?
— Я даже несколько раз видел!
— Ой, замечательно, — звонившая девушка так обрадовалась, будто её пригласили в ресторан «Галерея», — сейчас я вас на шефа переключу.
— Алло, тут написано, что вас зовут Максим.
— В самую точку попали, товарищ!
— Максим, вы можете для нас что-нибудь написать?
— С удовольствием, но неужели так всё плохо, что вы ищете авторов по газете?
— Да нет, просто есть дефицит свежей крови! Вы раньше делали что-нибудь по этому профилю?
— Нет, я с детства писал только эпитафии. Шучу, шучу! Делал, делал!
— А как ваша фамилия?
— Капитановский.
— Макс, твою мать, это ты что ль? Хватит хернёй заниматься… Давай к нам!
И на следующий день я уже работал на Центральном имени Эрнста и Познера телевидении.
Здесь нет хвастовства и преувеличений. За почти четыре года вялотекущей «интеллектуальной помощи» я не стал ни богатым, ни известным, но я выжил! Эта глава написана только для того, чтобы читатель, да и я сам не забывали, что ни при каких обстоятельствах руки опускать нельзя. Надо барахтаться, барахтаться, и из обычного жидкого молока обязательно взобьётся сметана, с поверхности которой мы выпрыгнем в зовущее светлое, а может быть, даже и счастливое будущее!
Не говори «гоп!», пока не перепрыгнешь!
Валерий Брумель
У нас скромный двор. Автовладельцев мало, да и в основном все жигулеобразные. Так что мой дивный восемнадцатилетний «Мерседес» (юридически чистый, «муха не сидела») до последнего времени смотрелся достаточно убойно. Но только до тех пор, пока рядом не встал новенький «Ровер-75». Раньше на эту соседскую женщину, Надежду Алексеевну, я обращал внимание только в ясную солнечную погоду. Когда яркие лучики играли на её перстнях и серьгах с крупными красными камнями. Играли лучики и на её золотых зубах, количество которых навевало нехорошие мысли о превышении необходимой крутизны.
Надежде Алексеевне немного за шестьдесят, она крепкая, весёлая, и сама пристала ко мне — где подешевле взять шипованную резину. Я дал ряд ценных советов, за что через два дня был приглашён с женой на чай, оказавшийся греческим коньяком «Метакса». Короче говоря, всю свою сознательную жизнь Надежда Алексеевна «стояла на апельсинах».
