Однако предчувствие надвигающейся катастрофы в произведениях Фицджеральда не было замечено большинством его читателей, даже такими, как Гертруда Стайн и Эрнест Хемингуэй. И за писателем прочно закрепилась репутация провозвестника «века джаза», его обманчивых сказок, беспочвенных и порою опасных иллюзий.
Но в середине 20-х годов, в разгар «карнавальной пляски», и появилась книга, где праздник завершался трагедией. Время, когда был написан роман «Великий Гэтсби», оставило на нем четкие следы. В этой книге каждый эпизод насыщен атмосферой близкого крушения. Впервые «американская мечта» начала осознаваться как трагическая иллюзия, не только не возвышающая личность, но отдаляющая ее во власть губительных побуждений.
В заглавии этого романа критики обычно видят авторскую иронию. И в самом деле, Гэтсби – человек явно незаурядный, растерял себя в погоне за богатством. Ничтожен и пуст весь оплаченный им праздник жизни, завершающийся уже после гибели героя. В определенном смысле Гэтсби действительно велик как представитель американского «мечтателя», хотя именно эта мечта привела его к жизненной катастрофе.
После романа «Великий Гэтсби» Фицджеральд пережил тяжелое время творческих неудач и личную драму. Внешне жизнь четы Фицджеральдов казалась благополучной, по крайней мере, до 1930 г., когда выяснилось, что Зельда страдает тяжелым психическим расстройством. Они жили в Париже и на Ривьере так, будто праздник еще продолжался. Фицджеральд не сразу почувствовал, что в его жизни происходит что-то неладное. А когда это понял, уже трудно было что-то изменить. Зельда стала постоянной пациенткой лечебницы для душевнобольных, а его дочь Скотти, единственный близкий ему человек, жила в закрытом пансионе. Его почитатели потеряли к писателю интерес, книги не расходились, даже журналы отказывались печатать его рассказы. Об этой сумрачной поре жизни Фицджеральд поведал в романе «Крушение».
И все-таки надо было работать и оплачивать огромные счета. С большой неохотой Фицджеральд принял в 1935 г. предложение студии «Метро-Голдвин-Майер» и стал штатным сценаристом. Из Голливуда он писал письма, полные горькой иронии: «Вам говорят: мы вас пригласили потому, что ценим вашу индивидуальность, но пока вы у нас работаете, позабудьте о ней раз и навсегда… Если меня и дальше будут использовать как чернорабочего, это приведет к моральной травме».
Такая зависимость была для писателя невыносимой. Он не мог работать, срывался, уходил в запои, словно торопя развязку. Один за другим от него отворачивались друзья.
И все же, пока голливудские работодатели тщетно добивались душещипательных сюжетов для своих фильмов, Фицджеральд урывками писал роман «Последний магнат». Но он не успел его закончить, скончавшись 21 декабря 1940 г. от сердечного приступа в возрасте сорока четырех лет.
Осмысливая сегодня творчество Фрэнсиса Скотта Фиц-джеральда, можно отметить, что писатель, несомненно, обладал редкостным даром понимать трагедию людей и общества. И потому, видимо, именно он стал выразителем идей того потерянного поколения американцев, к которому принадлежал сам.
Гюстав Флобер
(12.12.1821 – 8.05.1880)
Французский писатель.
Романы «Воспитание чувств», «Саламбо», «Госпожа Бовари»; неоконченный сатирический роман «Бувар и Пекюше»; маленькие повести «Простая душа», «Легенда о Св. Юлиане Милостивом», «Иродиада»; поэма в прозе «Искушение святого Антония».
Гюстав Флобер являет собой редкий пример писательского подвижничества. Мало кто из современных ему авторов отдавался литературному творчеству с такой неистовой страстью, жертвуя всеми радостями жизни. Как романтик он искал вдохновение в историческом прошлом, а как трезвый реалист с наслаждением исследовал человеческие пороки, находя какое-то болезненное удовлетворение в изображении человеческой глупости и низости. Так и балансировал он в своем творчестве между романтизмом и глубоким пессимизмом, испытывая и возвышенные чувства, и, как признавался сам, «сильнейшую антипатию ко всему человеческому роду».
Вырос Флобер в благополучной, уважаемой и богатой семье (его отец был главным врачом в Руане), окруженный заботливыми и любящими родителями, обожающей его сестрой и хорошими друзьями.
Но, несмотря на счастливое детство, уже в юношеских сочинениях у Гюстава проступают какие-то странные для подростка темы. Чего только стоят одни названия – «Чума во Флоренции», «Танец мертвецов», «Мемуары безумца», мистерия «Смар», где персонажами выступают Смерть и Сатана.
В 1840 г. девятнадцатилетний Флобер, закончив руанский лицей, поступил на юридический факультет Парижского университета. Выбор не был продиктован любовью к праву, просто надо было получить какую-нибудь профессию. На лекциях Гюстав скучал, университетскую жизнь не любил, к своим сокурсникам относился с презрением, считая их позерами и бездарями. После возвращения из Парижа Флобер поселился в поместье отца в Круассе, где почти безвыездно и прожил всю жизнь.
В 1844 г. произошло печальное событие, которое оказало сильное воздействие на будущую жизнь писателя. У него случился серьезный нервный припадок и впоследствии эта болезнь постоянно преследовала писателя, сопровождаясь слуховыми и зрительными галлюцинациями. Флобер нередко испытывал чувство мрачного пессимизма, чему способствовали и болезнь, и не всегда счастливые любовные связи. Все это привело к решению стать, в определенном смысле, затворником и никогда не жениться, а заниматься только литературой.
В отцовском доме родные Гюстава обустроили ему большой кабинет с видом на Сену. Он почти ни с кем не видится, лишь изредка приглашает немногих друзей, чтобы обсудить написанное. Здесь и пройдет большая часть жизни писателя. Все иные занятия, кроме литературного творчества, он считает недостойными своего внимания. Родственники, и прежде всего мать, осуждали аскетизм Гюстава. «Горячка фраз осушила тебе сердце», – с горечью говорила она сыну.
Первым большим произведением Флобера стала драматическая поэма в прозе «Искушение святого Антония». В ней писатель попытался противопоставить научные знания религиозной мистике и схоластике ересей в ответ на растущее влияние клерикализма. Перед отшельником Антонием разворачивался настоящий карнавал богов, чудищ, соблазнов и гротескных образов.
Друзья, прослушавшие драму, вынесли Гюставу суровый вердикт: «Рукопись, по нашему мнению, – сказали они, – надо бросить в огонь и никогда о ней не вспоминать». Удар был сокрушительным, но после веских аргументов слушателей Флобер все же согласился с ними. Рукопись, правда, в огонь не бросил, спустя восемь лет он ее сократил, а еще через шестнадцать – заново переписал.
