Каким предстает Сергей Иванович Панин под пером Борщаговского? Соковнину рисовался гармоничный человек, в котором глубоко проявлялись и великий ум, и нежное сердце. Но это не так. Знаменитый Панин «не был ни злым, ни пошлым человеком»; автор подчеркивает в Панине озлобленность человека, почувствовавшего, что он уже сделал все, что ему уготовано судьбой; черствость его натуры особенно сказывается на жене. Он любил ее, «но так покойно, так неощутимо, что ей не хватало дыхания, будто ее забросили высоко в разреженный воздух. Она внутренне металась, со страхом открывала в себе панинские черты, его навязчивую рассудительность, его деспотическую логику, его неуместное... спокойствие». Словом, с Паниным она была глубоко несчастна, а сейчас, в разговорах с журналистом, ей приходится – совершенно непонятно почему – лгать, обманывать. Сказать правду ей не хватало мужества. «...И Панина все уступала и уступала Соковнину, помогая ему создавать некий вымышленный, никогда не существовавший образ Сергея Панина». И вот Соковнин опубликовал статью. И Любовь Петровна вдруг поверила в эту ложь. Но дело даже не в этом. Статья превосходно написана, но издательство, прочитав статью, предупредило его: «Покорнейше просим без лирики».
Итог: вот человек загорелся, написал что-то интересное, а издательские деятели подмяли его, сгубили прекрасный замысел. Да и человека сгубили. Когда он писал, он был «гордым, независимым», ему казалось, что, «если издательские сухари и дуроломы» потребуют от него «убрать плоть, одухотворенность, лирику», «он швырнет им в лицо договор и вернет аванс». А сейчас, когда потребовали издательские «дуроломы» убрать лирику, он сразу покорился, не стал доказывать, сражаться. Покорный, бессильный, старый, ожесточившийся, приспособившийся ко всем злым ударам, которые наносит ему общество в лице этих «дуроломов»... Несчастен Соковнин. Несчастна Любовь Петровна. Крушение – вот финал этого рассказа.
Подлинным художникам удается в любых подсмотренных у жизни фактов воплотить свои идеалы, создавать при их помощи живых людей, в реальное существование которых веришь – настолько они полны дыханием жизни. Эти художники живописуют факты в полнокровном сцеплении с другими фактами и явлениями, дабы придать им значение обобщения. Другое дело – литератор «средней» руки. Покоренный модой, он станет писать о деревне, поедет куда-нибудь недалеко, поживет какое-то время, привезет оттуда рассказы, повесть, а может, и роман. Вот такую книгу о мещерской деревне привез литератор А. Борщаговский. Не стоило бы и писать о ней, но вот в том же «Новом мире» эту книжку расхвалили, рекомендовали своим читателям как книгу, в которой автор изображает жизнь «по совести». Посмотрим еще один чисто «деревенский» рассказ этого же автора. Вот рассказ «Без имени»
Несчастный случай произошел в деревне: наступив на оголенный провод, погибла кобыла, оставила жеребенка. Только Леша Сапрыкин да профессор-дачник приняли участие в дальнейшей судьбе жеребенка, остальные безжалостны, равнодушны. И это не простой случай. Он понадобился А. Борщаговскому для того, чтобы показать, что люди в деревне жестоки, черствы. Прекраснодушный профессор-дачник высказывает надежду, что жеребенка «нужно выкормить», «это же так просто».
« – На деньги? – спросил кто-то.
– Поить его молоком... Хлебом. Сахаром.
– Троих пацанов легче профуражить, – строго сказал босой мужик».
Смешная деталь. Профессору все виделось в бело-розовом свете, потому что он был без очков. «Надев очки, профессор увидел жизнь несколько иной, чем минуту назад: более трезво, отчетливо, с той суховатостью и точностью подробностей, которые вызывали и более строгую работу мысли». Кончилось все тем, что люди отвернулись от той беды, которая нависла над жеребенком; профессор, сказавший много слов о «принципах, о сердце», сломленный трезвыми аргументами мещанки-жены, так и не смог пойти в правление и договориться о спасении жеребенка; конюх тоже сочувствует, но это сочувствие равно пассивному состраданию. «Мир погрузился в дремотное, томительное состояние». И при этой дремотности, равнодушии фельдшер Федя разделал и жеребенка, так же как и убитую током кобылу, а жена его продала жене профессора какую-то часть туши жеребенка на котлеты. Жена профессора уверена, что муж примирится с этим и будет есть котлеты.
Только Леша Сапрыкин выражает положительные идеалы Борщаговского. Он добр, бескорыстен, трудолюбив. Устами конюха автор раз и навсегда определяет судьбу деревенского мальчика Леши: «...вот Леша добился своего, бегал на подхвате, а теперь в должности (конюха. – В. П.), ему и плата будет, и открытая дорога, и он по ней пойдет далеко, потому что взялся за свое дело, за то именно, для которого он, Леша Сапрыкин, и родился. Ему теперь жить и жить...» Ни на что другое деревенский мальчик Леша, по мнению А. Борщаговского, и не годится. Вот его предназначение, вот его место в жизни. И ни о чем больше не мечтай, это для других институты, путешествия, космос. А ты знай паси коров, сей и паши. Здесь ты на месте.
Несчастна Люба Ермакова; брошенная заезжим старшиной, осталась с малолетним сыном (рассказ «Ночью»). Несчастен киномеханик Николай, женившийся на нелюбимой, несчастна Катя. Все персонажи этого рассказа несчастны, напуганы, обманывают друг друга.
В рассказе «Ноев ковчег» – того же пещерного уровня люди. Те, кто обманывает, ворует, остаются безнаказанными, добиваются «теплых» местечек; те, кто выдвигается автором в качестве положительных, заняты своими узкокорыстными заботами. По рассказам А. Борщаговского получается так, что деревня населена людьми жестокими, равнодушными к чужой беде, корыстными, эгоистичными. Какая неправда!
В наши дни как никогда остро перед всеми писателями мира возникает вопрос об ответственности перед своим временем. И потому именно в наши дни художник должен быть правдивым, обладать чувством особой ответственности перед народом, перед читателем.
Время властно входит в мир художника, проникает в его философские, эстетические воззрения, формирует его морально-этические взгляды. Каждый художник – сын своего времени. Вместе со всеми он несет груз своей эпохи, попадает в зависимость от своей среды, от традиций своей семьи: он тысячами нитей связан с окружающими его людьми, связан со всей своей нацией.
Недавно опубликованные главы романа Михаила Шолохова «Они сражались за Родину» заставляют любить жизнь в неистощимых ее проявлениях. Нашим писателям, всем, о которых здесь говорилось, и тем, кто еще только начинает пробовать перо, и тем, кто уже зарекомендовал себя в литературе, нужно понять самое важное: подлинный литературный успех, народное признание придут к тому, кто с любовью и бескомпромиссной правдивостью поведает о своем времени и своих современниках, кто с глубокой верой расскажет о том, что сейчас происходит на нашей земле. На Пятом Всесоюзном совещании такие писатели были. Время подготовки прошло. Пришла пора дерзаний, пора полной отдачи сил. А для нас, читателей, наступило время больших ожиданий (Огонек. 1969. №20).
