Александр Омельянюк - Возвращение блудного сына

А тем временем на запад перебежала пара сослуживцев и сотрудников Запорожского – Третьяков и Торопов, даже не пытавшихся хоть как-то замаскировать и оправдать свои действия. И это стало на руку Запорожскому, так как временно отвлекло от него внимание контрразведки.

Ведь он теперь на этом фоне выглядел положительным. И в отделении ФСБ, занимавшимся его разработкой, сделали вид, что согласились с этим.

Предатель этим воспользовался, и в июне 1998 года его семья потихоньку переехала в США, весьма благополучно устроившись на новом месте в тех самых коттеджах, купленных его хозяевами на его иудины серебряники.

Запорожский конечно понимал, что он, скорее всего, уже находится под колпаком у ФСБ. Но предателя неумолимо тянуло на Родину – как любого преступника на место преступления. И ничего не подозревающий отставной авантюрист даже решился в 1999 году приехать из США в Москву.

В ФСБ, в которой по мере разработки предателя появились новые данные о работе отставного полковника на ЦРУ, не стали спорить с этим, и сделали вид, что Запорожский вне подозрений и может быть даже полезен стране, живя в США.

Поэтому наша контрразведка создала видимость, что существенно не реагирует на этот приезд Запорожского в Москву.

А тот рисковал сознательно, зная, что ЦРУ просто так денег не платит.

А их ведь, новых, ему так хотелось иметь. И он наносил свой визит в Москву с дальним прицелом.

Во-первых, раз полковник смело приехал на Родину, то этим он демонстрировал свою якобы незапятнанность, убеждая в этом российскую контрразведку. Кто бы решился на такую поездку, если бы был в чём-то виновен?

Во-вторых, и главное, заключалось в многоходовой и долгоиграющей комбинации ненасытного ЦРУ, рассчитывавшего на старые связи Запорожского, которую осуществить лишь с территории США было бы затруднительно.

Запорожский в своей пристрелочной поездке должен был стать наводчиком на бывших и действующих сотрудников СВР, а также, но в основном, на выпускников академии СВР, готовящихся к вступлению в должность и к выезду за границу. А для этого Запорожскому требовалось поддержать старые связи и завести новые.

Конечно, у предателя тряслись поджилки, и он находился в постоянном большом напряжении. Но у такого высококлассного профессионала всё было продумано и просчитано. И всё действительно обошлось.

Его бывшие коллеги поддержали игру с ЦРУ, оказав Запорожскому «радушный» приём, облобызав его и отпустив обратно. А внешне это выглядело для американцев, как очередной просчёт российской контрразведки и службы собственной безопасностью СВР, как бы подтверждающий известную в мире поговорку, что «русские сами создают себе трудности, чтобы затем их героически преодолевать».

Но все эти обстоятельства, связанные с предательством Александра Запорожского, длительное время не наводили подозрения на Рауля Хоакина Мендеса, пока его совершенно неожиданно не сдал другой русский же предатель – Игорь Воронцов.

Поэтому «русским приходилось героически преодолевать не только трудности, созданные ими самими», но и трудности, созданные их подлыми соотечественниками, опозорившими звание «русского».

После обнаружения в Буэнос-Айресе своего теперь весьма преуспевающего школьного товарища Вячеслава Гаврилова-Кочета, явно живущего нелегально, Игорь Воронцов просто не находил себе места.

Он прекрасно помнил, что после школы тот поступил сначала в военный иняз, а после его окончания куда-то сгинул. Это давно наводило Игоря Воронцова на завистливую мысль, что Славка стал или военным дипломатом, или даже разведчиком. А с такой мыслью ему было тяжело смириться. Ведь он всегда считал именно себя главным представителем голубых кровей, сыном представителя партийно-хозяйственной номенклатуры, потому наиболее достойным жить и работать за границей.

А тут, пусть и генеральский внук, но не сын же – обошёл его в гонке тщеславий!?

Поэтому, возмущённый такой несправедливостью, гонимый чёрной завистью к бывшему школьному приятелю и местью своей стране, своему народу, «русскому быдлу», даже социалистическому строю, и дабы набрать себе очки в получении гражданства Аргентины или даже США, а ещё и наверняка призовых денег от ЦРУ, Воронцов обратился сначала в Федеральную полицию Аргентины, а потом и в американское посольство.

Из полиции его переправили в SIDE – Государственный секретариат разведки – главную спецслужбу Аргентины, одновременно выполняющую роль разведки и контрразведки. Там, кроме принятия его письменного заявления, с него сняли и письменные показания, взяв подписки о невыезде, о не разглашении тайны и о добровольном сотрудничестве. После проверки его данных о месте проживания, познакомив с куратором и дав телефоны для связи, Воронцова отпустили.

На следующий день он, радостный и воодушевлённый, в предвкушении солидного куша за свою информацию, направился и в американское посольство.

На сообщение, что он из России и имеет полезную информацию для ЦРУ, к нему вышел Фрэнк Браун.

Представившись, Воронцов сразу заявил, что у него есть интереснейшая и может быть полезная для США информация на некого Рауля Хоакина Мендеса. От такой новости неожиданная краска покрыла лицо Фрэнка.

Проверив документы неожиданного информатора, он повёл того к резиденту.

Воронцов изложил ту же информацию, что и в СИДЕ. Его тоже допросили, но очень подробно. Зачем-то сфотографировали. Всё это Воронцов отнёс на более высокую компетентность американцев. И опять он дал необходимые подписки, получив телефоны для связи. Но на этот раз, что он и не предполагал, ему почему-то уже вручили немалую сумму долларов.

Радостный, покидая посольство США, Воронцов решил теперь шантажом выманить немалую сумму и у Вячеслава, пока того не арестовали.

А тем временем, под руководством резидента ЦРУ, там собралось срочное совещание, проходившее на большом эмоциональном подъёме.

После него Вильям Ортман раздумывал, как поступить со своим агентом Руди – журналистом Раулем Хоакином Мендесом, уличённым не только в связях с СВР России, но теперь и в гражданстве этого главного стратегического противника Соединённых Штатов.

Или попытаться по-настоящему перевербовать его – компромат вроде бы есть, или окончательно скомпрометировать и изолировать его. Но сегодня, неожиданно нахлынувшие эмоции от вовремя появившейся возможности спасти свою честь от провала – самостоятельно обезвредив агента Москвы, у него очень разболелась голова. И он дал задание своему заместителю на проработку операции против Руди.