Два дня спустя приехал Пьеро, в коротком платье, похожем на платье слуги; в Венеции его приняли с большими сомнениями, настолько там боялись не угодить королю. Однако по здравому рассуждению они не могли отказать ему и старались узнать от меня, что скажет об этом король, а пока в течение двух дней держаЛи его за городом. Мне хотелось помочь ему, и никаких инструкций, враждебных ему, я от короля не имел, поэтому я сказал венецианцам, что, как полагаю, Пьеро бежал от страха перед народом, а не от короля. И тогда ему позволили войти в город. Я посетил его на следующий день после того, как он переговорил с Синьорией, которая его хорошо разместила, дозволила носить оружие в городе и содержать 15 или 20 вооруженных слуг; ему оказали большие почести, несмотря на то что Козимо, о котором я говорил, помешал им в свое время овладеть Миланом; но, невзирая на это, к нему проявили уважение из почтения к его дому.
Когда я увидел его, то он мне показался человеком не способным вновь стать на ноги. Он долго рассказывал мне о своей злосчастной судьбе, и я по мере возможности утешал его. Между прочим, он рассказал, что потерял все свое имущество и в довершение этого один его фактор, оставшийся в городе, отказал ему в его просьбе прислать сукно для него самого, его брата и для Паоло Орсини на сумму всего в 100 дукатов. Вскоре он получил через монсеньора де Бресса, ставшего позднее герцогом Савойским, известие от короля, который пригласил его к себе. Король же тем временем уже уехал из Флоренции, как будет ниже сказано.
Сейчас мне потребовалось немного времени, чтобы рассказать об этом Пьеро Медичи, и это достойно удивления, ибо власть его дома продолжалась 60 лет и была столь великой, что больше и быть не может. На следующий день после его бегства из Флоренции король вошел в город, где Пьеро приготовил для него свой дом. Туда заранее прибыл сеньор де Бальзак, чтобы устроить жилье, и когда он узнал о бегстве Пьеро Медичи, то принялся грабить все, что только попадалось ему в доме, говоря, что их банкир в Лионе должен ему большую сумму денег. Среди прочего он взял целый рог единорога [492], стоивший шесть или семь тысяч дукатов, два больших куска от другого рога и много других вещей. Остальные делали то же, что и он. В один из домов города было снесено все самое ценное, и народ все растащил. На долю Синьории пришлись наиболее богатые драгоценности, около 20 тысяч дукатов, имевшихся в наличии в городском банке, много прекрасных агатовых сосудов и такие красивые камеи, что диву даться можно (я их видел однажды), а также около трех тысяч золотых и серебряных медалей весом в 40 фунтов, таких красивых, что, думаю, нигде в Италии больше не было подобных. Все имущество, потерянное им за этот день, стоило 100 тысяч экю.
Итак, король, как сказано, прибыл во Флоренцию и заключил с горожанами договор; они, полагаю, сделали это по доброй воле. Королю они выплатили 120 тысяч дукатов, из которых 50 тысяч сразу же, а остальные в два приема через довольно краткие сроки. Они передавали королю все свои города, о которых я говорил, и изменяли свой герб: вместо прежней красной линии они брали королевский герб; король взял их под свое покровительство и охрану и поклялся на алтаре святого Иоанна в том, что вернет им города через четыре месяца после того, как войдет в Неаполь, или же раньше, если вернется во Францию; но события повернулись иначе, о чем речь будет впереди.
Он недолго оставался во Флоренции и направился в Сиену, где был хорошо принят, а оттуда – в Витербо, где его враги имели намерение засесть и укрепиться, чтобы в случае благоприятных обстоятельств дать бой (как мне рассказывал посол короля Альфонса и посол папы в Венеции), но дон Ферранте отступил к Риму. По правде говоря, я ожидал, что король Альфонс выступит собственной персоной, поскольку считался неустрашимым, а сына оставит в королевстве, тем более что это место, Витербо, как мне кажется, имело очень выгодное для них расположение: за их спиной были бы королевство Неаполитанское, земли папы и крепости, принадлежавшие Орсини. Поэтому я был поражен, когда мне пришло письмо от короля из Витербо; позднее командор сдал ему и замок в Витербо, и все это при содействии кардинала Сан-Пьетро-ин-винколи, который вместе с домом Колонна управлял этими городами. Мне казалось тогда, что господь желает положить конец этому походу, и я написал королю и посоветовал заключить доброе соглашение, но затем раскаялся в этом, поскольку его противники сами искали соглашения с ним.
Акквапенденте и Монтефьясконе, как и все крепости в округе, были сданы ему еще до Витербо, о чем я узнал из его собственных писем и тех депеш, что получала Синьория, которую ее послы извещали обо всем происходившем день за днем, и мне показывали некоторые из них или уведомляли об их содержании через секретарей.
Оттуда король направился в Непи и затем в земли, принадлежавшие Орсини; все эти земли были переданы ему незаконным сыном сеньора Вирджинио Орсини, сеньором Карло Орсини, якобы по приказу отца, который состоял на службе у короля Альфонса и Говорил, что будет помогать ему до тех пор, пока дон Ферранте держится в Риме и землях церкви, но не более того. Так вот и живут в Италии сеньоры и капитаны: беспрестанно вступая в сделки со своими противниками из страха, что окажутся в накладе. Затем король был принят в Браччано, главном городе сеньора Вирджинио, красивом, хорошо укрепленном и имеющем большой запас продовольствия. Я слышал, что король остался чрезвычайно доволен и городом, и оказанным ему там приемом, ибо его армия, как никогда до этого, крайне нуждалась в продовольствии. И если учесть, сколько раз эта армия оказывалась на грани развала с тех пор, как собралась во Вьенне, в Дофине, и какими судьбами она сохранялась, то станет ясно, что вел ее сам господь.
Из Браччано король отправил кардинала Сан-Пьетроин-винколи в Остию, которая была его епархией. Это был важный город и владели им Колонна, захватившие его у папы; немного позднее люди папы отняли его у кардинала[493]. Город был укреплен слабо, но с давних пор он держал Рим в большой зависимости от себя. Названный кардинал был большим другом дома Колонна, который принял нашу сторону благодаря кардиналу Асканио, брату герцога Миланского и вице-канцлеру в Риме[494], и питал ненависть к Орсини, ибо Колонна и Орсини всегда противостояли и противостоят друг другу, как у нас Люсы и Граммоны или в Голландии Хуки и Кабиллау [495].
Если бы не эти раздоры между Колонна и Орсини, то папские земли были бы самым благодатным в мире краем, ибо там не платят ни тальи, ни других налогов, и ими всегда бы хорошо управляли,. ибо папы всегда мудры и пользуются добрыми советами; но вместо этого там очень часто происходят грабежи и жестокие массовые убийства. Вот уж четыре года, как мы видим, что это творят и те и другие, ибо позднее Колонна выступили против нас, что принесло им великий урон, поскольку они получили от нас более 20 тысяч дукатов ренты в Неаполитанском королевстве с таких прекрасных сеньорий, как графство Тальякоццо и прочие, ранее принадлежавшие Орсини, и имели многое другое, вроде солдат и пенсии; мы им ни в чем не отказывали, но они, изменив нам, поступили поистине вероломно и без всяких причин. Но нужно учесть, что с давних пор они были сторонниками Арагонского дома и других врагов Французского королевства, поскольку принадлежали к гибеллинам, а Орсини, как и флорентийцы, будучи гвельфами, поддерживали Францию.
