Если бы не эти раздоры между Колонна и Орсини, то папские земли были бы самым благодатным в мире краем, ибо там не платят ни тальи, ни других налогов, и ими всегда бы хорошо управляли,. ибо папы всегда мудры и пользуются добрыми советами; но вместо этого там очень часто происходят грабежи и жестокие массовые убийства. Вот уж четыре года, как мы видим, что это творят и те и другие, ибо позднее Колонна выступили против нас, что принесло им великий урон, поскольку они получили от нас более 20 тысяч дукатов ренты в Неаполитанском королевстве с таких прекрасных сеньорий, как графство Тальякоццо и прочие, ранее принадлежавшие Орсини, и имели многое другое, вроде солдат и пенсии; мы им ни в чем не отказывали, но они, изменив нам, поступили поистине вероломно и без всяких причин. Но нужно учесть, что с давних пор они были сторонниками Арагонского дома и других врагов Французского королевства, поскольку принадлежали к гибеллинам, а Орсини, как и флорентийцы, будучи гвельфами, поддерживали Францию.
Вместе с кардиналом Сан-Пьетро-ин-винколи в Остию был послан королевский майордом Перрон да Баски, который за три дня до этого привез морем, высадившись в Пьомбино, 20 тысяч дукатов (это были деньги, ссуженные герцогом Миланским); а при нашем небольшом флоте остался принц Салернский и некий сеньор де Сереной, из Прованса; буря их забросила на Корсику, сильно повредив суда, и они столько времени потратили на ремонт, что ни на что уж не могли пригодиться. Этот флот стоил больших денег, а короля нагнал лишь в Неаполе.
В Остии у кардинала было около 500 кавалеристов и две тысячи швейцарцев и при нем состояли граф де Линьи [496], двоюродный брат короля по матери, сеньор д’Алегр и другие. Они задумали перейти там Тибр и затем окружить дона Ферранте, сидевшего в Риме, и сделать это при помощи и содействиии Колонна; Главами этого дома в то время были Просперо и Фабрицио Колонна и кардинал Колонна, и им по поручению короля сеньор да Баски оплачивал две тысячи пехотинцев, которых они набрали по своему желанию и держали в принадлежавшем им городе Дженцано.
Нужно иметь в виду, что здесь я веду речь сразу о нескольких событиях, и о каждом из них необходимо кое-что сказать особо. Еще до того, как король овладел Витербо, он послал камергера сеньора де Тремойля, президента парламента де Гане – хранителя его печати и генерального сборщика Бидана в Рим на переговоры с папой, который, по итальянскому обычаю, все время с кем-нибудь о чем-то договаривался. Когда они были уже там, папа ночью впустил в город дона Ферранте со всей его армией и наших людей ненадолго посадил под арест. Но в тот же день папа выслал из города наших послов, оставив в заключении кардинала Асканио, вице-канцлера и брата герцога Миланского, и Просперо Колонна; некоторые говорят, что он сделал это по их просьбе. Обо всем этом я был немедленно извещен письмом короля, а Синьория получила от своих людей еще более полные сведения. Все это случилось до того, как король вошел в Витербо, а он ни в одном месте более чем на два дня не задерживался; и разворачивались события для нас гораздо успешнее, чем можно было ожидать, ибо, как все понимали, в это вмешался господь – владыка сеньоров.
Наша армия, стоявшая в Остии, из-за плохой погоды бездействовала. Нужно также иметь в виду, что люди, которых привел монсеньор д’Обиньи, вместе с ним вернулись назад и были не у дел.
Около 50 итальянских солдат, находившихся вместе с ним в Романье под командованием сеньоро Родольфо Мантуанского [497] сеньора Галеотто делла Мирандола и брата сеньора Галеаццо да Сан-Северино Фракассы[498], получив хорошую плату, были распущены. Как Вы уже слышали, король из Витербо направился в Непи, принадлежавший сеньору Асканио. И самым приятным известием для него было то, что, пока наши люди стояли в Остии, в Риме обвалилась более чем на 20 локтей в ширину стена, открыв проход в город.
Папа при неожиданном появлении нашего юного короля, которому благоприятствовала судьба, не имея другого выхода, согласился впустить короля в Рим и попросил охранную грамоту для дона Фер-ранте – герцога Калабрийского и единственного сына короля Альфонса; грамоту выдали, и дон Ферранте ночью выехал в Неаполь. Его провожал до ворот кардинал Асканио. Король вступил в Рим [499] при оружии, желая дать понять, что он имеет право повсюду поступать так, как ему угодно; навстречу ему вышли некоторые кардиналы, губернаторы и сенаторы города. Ему предоставили дворец святого Марка (что находится в том квартале, где жили тогда Колонна со своими друзьями и сторонниками), а папа укрылся в замке Святого Ангела.
Можно ли поверить в то, чтобы король Альфонс, столь гордый и выросший на ратном поле, а также его сын и все эти могущественные Орсини побоялись остаться в Риме? Ведь они видели и знали, что герцог Миланский и венецианцы заколебались и стали договариваться о создании лиги против короля, которая, как я уверен, была бы создана, если бы королю оказали сопротивление в Витербо и Риме и задержали бы его на несколько дней. В общем, господь пожелал дать знать, что все это выше человеческого разумения; и надо заметить, что после обвала в Риме городской стены обвалилась на 15 локтей и наружная стена замка Святого Ангела, как мне рассказывали некоторые, в том числе и два кардинала, присутствовавшие при этом и положившие много труда, дабы убедить короля, что это – чудесное знамение и что папу нужно взять силой, о чем я позднее расскажу.
Однако следует немного сказать и о короле Альфонсе. Как только герцог Калабрийский дон Ферранте, о котором я не раз говорил, вернулся в Неаполь, его отец, король Альфонс, решил, что недостоин короны по причине своих жестоких злодеяний, жертвой которых стало около 24 принцев и баронов. Он их схватил, нарушив данное им с отцом обещание, и сразу же после смерти отца казнил (его отец держал их некоторое время под стражей после войны, начатой ими против него[500]); так же он поступил и с двумя другими, арестованными его отцом, в нарушение обещания о безопасности, и одним из них был принц Россано, герцог Сесский. Этот герцог был женат на сестре дона Ферранте и имел от нее сына, которого женил, чтобы обезопасить его, на дочери дона Ферранте[501], поскольку сам герцог замышлял изменить дону Ферранте, за что сумел бы избежать наказания, если бы не вернулся , по требованию короля, получив заверения в безопасности, и не был схвачен. Дон Ферранте посадил в тюрьму сначала его самого, а затем и сына, когда тому исполнилось 15 или 16 лет. Отец пробыл в заключении 34 года к тому часу, когда Альфонс стал королем; а Альфонс велел всех этих узников перевезти на Искью, небольшой остров возле Неаполя, и всех там убить. Но кое-кто остался в неаполитанском замке, как, например, сын принца Россано и граф Пополо. Я усердно выспрашивал, как же их убили, ведь многие считали их живыми, когда наш король вошел в Неаполь, и один из их доверенных слуг рассказал мне, что убиты они были одним африканским мавром (которому было приказано сразу же уехать в Берберию, чтобы преступление не вышло наружу) без всякого снисхождения к старости этих принцев, проведших 34 года в заключении.
