И вот очередной сказочный отпуск в Пярну стремительно пролетел. В Москве меня ждал сюрприз. В первый же день позвонила секретарь НИИ курортных зданий. Меня вызывал директор института, известный архитектор Анатолий Полянский. На протяжении ряда лет мы поддерживали дружеские, доверительные отношения. При всей своей скрытности, он делился со мной даже семейными бедами. Он встретил меня загадочной улыбкой:
– Догадываешься, по какому поводу я тебя пригласил?
– Наверное, очень соскучился и решил повидаться.
Анатолий рассмеялся и небрежно махнул рукой:
– Ладно, ближе к делу. Ты ведь знаешь, что я – «черный» оппонент по архитектурным диссертациям. Я оценил твой научный труд по достоинству, без малейшей скидки на наши дружеские отношения. Так что, думаю, в ближайшее время получишь заветную корочку.
Мы крепко пожали друг другу руки. При этом он добавил:
– Только, ради бога, не благодари. Это всецело твоя заслуга.
Как у всех преуспевающих людей, особенно в творческих профессиях, у Анатолия Полянского было больше недоброжелателей, чем друзей. Во многом – из-за его принципиальности и сложного, конфликтного нрава. К сожалению, мне не удалось проводить его в последний путь. В это время я находился в командировке в знойной Нигерии по «контракту века», связанному с проектированием металлургического комплекса в городе Аджаокута.
С возрастом меня потянуло к оседлой жизни в кругу семьи. Тем более что мы с женой пережили нелегкий кризис наших отношений, в котором до конца дней буду винить себя. К сожалению, покой мне только снился… По поручению директора срочно пришлось вылететь в Баку – в подведомственный «Азгоспроект». Им руководил Сардаров – родственник одного из революционных деятелей Азербайджана[123]. Все технические и организационные вопросы решал главный инженер Карелин. Он перешагнул семидесятилетний рубеж, но был энергичен, бодр, отличался аристократической внешностью и манерами. Сказывалась незаурядная родословная. Отец – генерал царской армии, мать – грузинская княжна. С его слов, она прожила сто два года и за малейшую провинность хлестала его по щекам.
Знакомство с Гейдаром Алиевым
Мой экстренный вылет был связан с необходимостью проведения технического совета по проекту первого в стране завода бытовых кондиционеров. Его начали строить в сентябре 1973 года, а пуск состоялся в декабре 1975-го. Он входил в перечень важных объектов, контролируемых строительным отделом Центрального комитета КПСС и лично первым секретарем ЦК КП Азербайджана Гейдаром Алиевым[124]. Проект представлял собой многоэтажный производственный комплекс. Площадку под строительство отвели недалеко от центральной части Баку, в сложившейся застройке. Поэтому к архитектурному облику предъявлялись повышенные требования. Потребовалась тщательная проработка. После выбора окончательного варианта и утверждения его на техническом совете с проектом захотел ознакомиться сам Гейдар Алиев. Он принял нас с истинно восточным гостеприимством. Проект произвел на него впечатление. Он как бы вскользь, с улыбкой сожаления, произнес:
– А ведь я сам когда-то мечтал стать архитектором! Это – одна из самых благородных профессий на земле. Но не довелось… Только год посчастливилось учиться в Азербайджанском индустриальном институте. Все прервала война. А жаль…
Возможно, он слегка лукавил. Кто знает? Позднее его официальное окружение повторяло: «У нас есть один бог, один пророк и один президент. И это Гейдар Алиев». Но это было двадцать лет спустя…
А тогда он, с нарочитой скромностью, говорил о себе тихим, ровным голосом, в котором, однако, чувствовался металл: «Народ меня очень любит, я ничего с этим не могу поделать». При этом взгляд чекистских, зорких глаз сочетался с по-восточному тонкой улыбкой. Складывалось ощущение, что Алиев, как рентген, пронизывал взглядом насквозь – и даже глубже, вплоть до чтения самых сокровенных мыслей. Впечатление от общения с Гейдаром Алиевым осталось у меня на всю жизнь. При встрече присутствовал и его сын – тогда еще школьник Ильхам[125]. Он производил впечатление любознательного, хорошо воспитанного юноши. Впоследствии отец передал ему свою, почти неограниченную, власть.
Незадолго до кончины завод посетил Леонид Брежнев. Вскоре после его высочайшего визита я в очередной раз прилетел в Баку. Очевидцы поведали мне про атмосферу встречи, которая не обошлась без мелких казусов. Психоз подхалимажа во время визита Брежнева проявился с особой силой. По пути движения его эскорта мостовые были усыпаны цветами. На центральной площади престарелого лидера ждали под проливным дождем жители города вместе с юными пионерами. Для нескольких дней проживания высокого гостя специально был выстроен шикарный дворец на склонах приморского бульвара. По возможному маршруту на заводе убрали все неровности, ступени, обновили покрытие[126]. На торжественном заседании Брежнев перепутал тексты речей приезда и отъезда…
Возвращаюсь назад, к памятной встрече с Алиевым. Закончив деловую часть, он попросил задержаться руководителей института, включая меня. В одной из комнат приемов его резиденции состоялся непринужденный разговор. Согласно восточной традиции он сопровождался обильным застольем. Среди национальных блюд не имели себе равных шашлыки из осетрины. Вся эта вкуснятина утопала в многоцветье овощей и фруктов.
Подытоживая наше общение, Гейдар Алиев мягко, с доброжелательной улыбкой проговорил:
– Я обещал моему лучшему другу, товарищу Леониду Ильичу Брежневу, что проектирование и строительство завода кондиционеров и уникального предприятия для морской добычи нефти будут выполнены в срок. Еще лучше, если досрочно. Не стесняйтесь, постоянно информируйте меня о состоянии дел, а также в случае каких-либо проволочек. Надеюсь, вы понимаете, что нужно оправдать наше доверие.
На следующий день с группой специалистов я осмотрел огромную площадку будущего строительства комплекса глубоководных оснований для нефтедобывающих платформ. Она находилась на пологом берегу Каспийского моря, где дуют невероятной силы ветры. Их «нежные» порывы буквально сшибали с ног. При этом обволакивали все тело, особенно лицо, песком и мелкими колючими камешками, которые проникали во все карманы и складки одежды.
Недалеко от площадки мне показали наскальные рисунки первобытного человека. Они как будто передавали нам эстафету развития человеческой цивилизации от древних обитателей планеты.
В Сумгаите, который в перестройку прославился страшной межнациональной резней, меня попросили встретиться с местным активом. Темой выступления предполагался нашумевший в те годы проект «Поворот северных рек»[127]. Я вежливо отказался от встречи, мотивируя тем, что не являюсь специалистом в области гидротехнических сооружений.
