Уличный бой требует инициативы, дерзости, смекалки. Наши солдаты и офицеры именно так и действовали. Никто не оставался в стороне, не прятался за чужую спину. В этом кровопролитном, ожесточенном и, по существу говоря, первом для нас крупном сражении на немецкой земле советские люди как бы держали боевой экзамен. Каждый коммунист, каждый комсомолец чувствовал всю полноту ответственности за успех боя и стремился быть примером для других.
9 февраля зажатые в кольцо гитлеровцы контратаковали особенно часто и настойчиво, пытаясь вырваться из города. Враг нес огромные потери, лез напролом. Сдержать его было нелегко. В обоюдоострых схватках несли потери и наши части. Один только полк, которым командовал полковник Осыка (60-я стрелковая дивизия), потерял в тот день убитыми и ранеными 108 человек, в том числе 24 коммуниста и 36 комсомольцев. И эти цифры не случайны, ведь коммунисты и комсомольцы были душой боя, сражались на самых ответственных и опасных участках, не жалели ни крови, ни жизни во имя победы.
Бои продолжались с неослабевающим напряжением.
11 февраля войска 129-го стрелкового корпуса генерал-майора М. Б. Анашкина во взаимодействии с частью сил 125-го стрелкового корпуса штурмом овладели городом Дойч-Кроне, расположенным примерно в полусотне километров северо-западнее Шнейдемюля. Это резко ухудшило положение окруженного шнейдемюльского гарнизона. О выходе из кольца теперь не могло быть и речи.
Мне было приказано срочно прибыть на командный пункт к генералу Ф. И. Перхоровичу. Встретил он меня вопросом:
- Как полагаете, Михаил Харитонович, не пора ли нам кончать с вражеским гарнизоном?
- Давно пора, товарищ командующий, да он не поддается. Гитлеровцы, как видно, пока не собираются прекращать сопротивления.
Генерал встал из-за стола, несколько раз прошелся по блиндажу.
- После занятия нами Дойч-Кроне, - сказал он, - для гарнизона Шнейдемюля остается единственный выход - капитулировать.
Надо, пожалуй, еще раз напомнить об этом гитлеровцам. Пусть сегодня же ваши товарищи подготовят и ночью проведут специальную передачу для окруженного гарнизона. Пусть расскажут о разгроме дойч-кроненской группировки. Речь должна идти о безоговорочной капитуляции. Для нас очень важно, чтобы все обошлось без дальнейшего кровопролития.
Как только стемнело, над притихшими полуразрушенными улицами осажденного города зазвучала мелодия Баха. Затем наши товарищи на немецком языке стали разъяснять окруженным, что теперь, когда советскими войсками взят Дойч-Кроне, у шнейдемюльского гарнизона нет никакой надежды на спасение, кроме безоговорочной капитуляции. Плен для каждого немецкого солдата и офицера - жизнь и возвращение после войны на родину, дальнейшее сопротивление - неминуемая гибель.
Пока наши слова адресовались всему гарнизону, немцы молчали. Но стоило диктору приступить к чтению текста письма Военного совета армии, обращенного лично к коменданту, с изложением условий капитуляции, вокруг громкоговорящей установки загрохотали разрывы снарядов и мин. Ответ Ремлингера был более чем красноречивым. Он отказался спасти от гибели тысячи своих соплеменников.
После окончания передачи я обо всем подробно доложил командующему. Он тут же позвонил по ВЧ в штаб фронта. Телефонный разговор продолжался всего две-три минуты. Положив трубку, Франц Иосифович решительно сказал:
- Что ж, если не хотят сдаться добром, добьем их огнем. Всех добьем. Перхорович резко повернулся к начальнику штаба: - Подготовьте приказ, Григорий Сергеевич. В семь ноль-ноль решительный штурм на полное истребление окруженной группировки. Пусть теперь не ждут пощады...
Утром огненный смерч обрушился на крепость. Наши войска пошли на решительный штурм. Двое суток длился бой на улицах города, затем в пригородном лесу, куда под натиском наших войск отошли уцелевшие немецкие подразделения.
14 февраля город был полностью очищен от врага. Шнейдемюльская группировка противника прекратила свое существование. Высокое боевое мастерство и беспримерное мужество проявили в этих боях воины 260-й Краснознаменной Ковельской стрелковой дивизии полковника Я. П. Горшенина, 60-й Краснознаменной, ордена Суворова Севской стрелковой дивизии генерал-майора В. Г. Чернова, 185-й Панкратовско-Пражской стрелковой дивизии полковника М. М. Музыкина и поддерживавших их артиллерийских, танковых, минометных, инженерных, авиационных частей. Приказом Верховного Главнокомандующего войскам, участвовавшим в освобождении города Шнейдемюля, была объявлена благодарность, а над Москвой в честь этой победы взвились огни очередного салюта.
В десятидневных боях за Шнейдемюль еще раз раскрылись замечательные способности многих и многих наших командиров, их умение решать сложные тактические задачи, управлять соединениями и частями - в трудных условиях городского боя, опираясь на активную помощь политорганов, партийных и комсомольских организаций. Партийно-политическая работа велась непрерывно на всех этапах сражения, она обеспечила высокий наступательный порыв войск, вдохновляла людей на самоотверженное и инициативное выполнение боевых заданий.
Командир 1283-го стрелкового полка подполковник Казьков на совещании командно-политического состава 60-й стрелковой дивизии, где я присутствовал как представитель армейского командования, сказал:
- Успехам нашего полка в этой операции в большой мере содействовала целеустремленная партийно-политическая работа. Бойцы и командиры сражались с невиданным подъемом, были готовы свершить невозможное, чтобы выполнить боевой приказ.
Столь же похвально отзывались о партполитработе, о роли личного примера и пламенного слова коммунистов и комсомольцев в уличных боях и другие командиры.
Все наиболее ценное из опыта партполитработы, накопленного в боях за Шнейдемюль, политотдел 125-го стрелкового корпуса по моему заданию обобщил в специальном докладе-политдонесении. Этот материал был широко обсужден на состоявшихся в конце февраля семинарах политработников частей, парторгов и комсоргов подразделений.
На Берлин!
После ликвидации шнейдемюльской и дойч-кроненской группировок противника наступление войск нашей армии несколько замедлилось, а на ряде участков вообще приостановилось. Выполняя приказ командующего фронтом, соединения вели бои местного значения, в целом же армия закрепилась на достигнутых рубежах и перешла к жесткой обороне, готовая в любой момент вместе с соседями (3-й ударной армией, 1-й армией Войска Польского, 61-й армией и 2-м гвардейским кавкорпусом) отразить возможный удар противника со стороны Восточной Пруссии по выдвигавшимся к Одеру главным силам фронта.
