А вот как об этом рассказывает Егор Гайдар, который тоже был в Беловежской Пуще:
«Подписав документ, Б. Ельцин в присутствии Л. Кравчука и С. Шушкевича позвонил Е. Шапошникову, сказал о принятом решении, сообщил, что президенты договорились о его назначении главнокомандующим объединенных вооруженных сил Содружества. Е. Шапошников назначение принял. Потом последовал звонок Джорджу Бушу, тот выслушал, принял информацию к сведению. Наконец звонок М. Горбачеву и тяжелый разговор с ним».
Сам Горбачев выступил с заявлением, в котором высказался по поводу Беловежских соглашений весьма резко. Но эта резкость была запоздалой и неловкой. Кроме того, как всегда, сказалась двойственность натуры Михаила Сергеевича. То, что в договор вошла Украина, он посчитал «позитивным».
…Наступают последние дни 1991 года. 12 декабря Верховный Совет РСФСР ратифицировал соглашение. (Страны Средней Азии, руководители которых срочно собрались в Ашхабаде, также решили присоединиться к соглашению. В конце декабря состоялась встреча в Алма-Ате, на которой членами СНГ, как соучредители и равные партнеры, стали: Азербайджан, Армения, Белоруссия, Казахстан, Киргизия, Молдавия, Россия, Таджикистан, Туркмения, Узбекистан. Позже к ним присоединилась Грузия.
25 декабря Горбачев делает последнюю лихорадочную попытку повернуть события — начинает работу инициативная группа по созыву Чрезвычайного съезда народных депутатов СССР. Но съезд собрать так и не удалось…
СССР закончил свое существование.
Итак, Горбачев должен уйти. Это уже понятно.
Но Ельцину необходим посредник при разговоре с президентом СССР. Он просит об этом Александра Николаевича Яковлева, любимого и самого верного горбачевского соратника («Мы с Сашей — это же один проект!» — с горечью говорил впоследствии Горбачев о Яковлеве), за последний год порвавшего и с партией, и с Горбачевым.
Вот как описывает эту встречу Андрей Грачев:
«Сразу же по возвращении Ельцина они договорились о встрече для обсуждения условий “сдачи” Кремля. Она состоялась 23 декабря в Ореховой гостиной и продолжалась почти десять часов. За это время президенты, к которым в роли своеобразного секунданта присоединился А. Яковлев, в неспешном мужском разговоре получили возможность не только обсудить технические процедуры перехода государственной власти от Союза к России — передачу архивов Политбюро и личного так называемого сталинского архива Президента, а также ядерных кодов, — но и окончательно выяснить отношения. Договорились об условиях отставки Горбачева: президентская пенсия, дача, автотранспорт, охрана, помещение для “Горбачев-Фонда” в бывшей “Ленинской школе” для активистов из братских компартий. (Ельцин с подозрением отнесся к этой непонятной для него структуре, считая, что она может стать “гнездом оппозиции”. Горбачев заверил его в том, что у него нет таких намерений.)
Обсудили планы российского президента по реформированию экономики — в первые же недели 1992 года скомпонованная Бурбулисом команда Гайдара предполагала “перейти Рубикон” и отпустить на свободу почти все цены. Ельцин, рассчитывавший на основании их заверений, что к осени экономика придет в себя после первого шока “рыночной терапии”, попросил “хотя бы первые полгода его не критиковать”. Михаил Сергеевич пообещал, что будет поддерживать его, “пока тот будет двигать вперед демократические реформы”. Условились, что 25-го, сразу после выступления по телевидению с заявлением об отставке, Борис Николаевич придет к нему в кабинет для передачи ядерных шифров. Горбачев на следующий день, дозвонившись до Буша и распрощавшись с ним, сказал: “Можете спокойно отмечать с Барбарой Рождество. Завтра я ухожу в отставку. С ‘кнопкой’ все будет в порядке”. Он пообещал до Нового года освободить свой кремлевский кабинет для нового хозяина. Ельцин не возражал, тем более что ждать оставалось недолго.
Около десяти часов вечера президенты распрощались. Как вспоминает А. Яковлев, Горбачева, который всю мучительную операцию по передаче ключей провел “спокойно и достойно”, он застал уже лежащим на диване в комнате отдыха за его рабочим кабинетом с красными глазами. “Вот видишь, Саша, вот так”, — сказал он».
25 декабря Ельцин выступил перед Верховным Советом РСФСР и объявил об отставке бывшего президента страны. В интервью телекомпании Си-эн-эн он сказал: «Сегодня у Михаила Сергеевича трудный день. И, поскольку я испытываю к нему большое личное уважение, и мы стараемся быть цивилизованными людьми, стараемся сделать цивилизованное государство, я не хочу сегодня разбирать ошибки бывшего генерального секретаря».
Уход был, как принято говорить в таких случаях, и впрямь «цивилизованный».
Выступая перед Верховным Советом, Ельцин сказал, что было важно сломать «вредную традицию», когда руководители страны покидают свой пост и оказываются выкинутыми из жизни, а потом их перезахоранивают после смерти, обливают грязью…
26 декабря над Кремлем был спущен старый советский флаг и поднят новый — российский триколор.
В этот же день Горбачев передал Ельцину так называемый «ядерный чемоданчик». Пульт управления стратегическими силами страны. И впрямь — небольшой чемоданчик, который круглосуточно охраняют два офицера, легендарный символ власти, ключ к страшной силе, которой обладал СССР.
Горбачев с усталым раздражением сказал:
— Берите, теперь это ваше.
Передача состоялась.
Ельцин напишет об этом моменте в своих мемуарах с нескрываемыми нотками победителя. Между тем в том, что сказал Горбачев, «передавая» кнопку (на самом деле, передача была чисто символической), можно уловить не только раздражение, но и некоторую долю злорадства: мол, берите, теперь на ваших плечах этот тяжкий груз, на вашей ответственности ядерная безопасность целого мира, вам расхлебывать всю эту кашу.
А расхлебывать было что.
Распад СССР, помимо всех остальных проблем — межнациональной, экономической, геополитической, создал еще одну, едва ли не главную головную боль для всего мира: проблему контроля над ядерными силами бывшего СССР.
Ситуация с «ядерным чемоданчиком» проливает некоторый свет на уже упоминавшийся звонок Ельцина из Беловежской Пущи в Вашингтон.
Президент России звонит Бушу, чтобы сообщить: угрозы нет! Несмотря на то, что Союз распался, это не заговор, не переворот, ядерные силы СССР по-прежнему находятся под контролем Горбачева, уход последнего из власти будет спокойным и мирным. Это — гарантии безопасности США в этот момент, а не политический реверанс.
