В подчинении 1-го воздушного флота находились:
– 1-я дивизия ВВС, Берлин
– 2-я дивизия ВВС, Дрезден
– воздушный район 1, Кенигсберг
– воздушный район 2, Берлин
– воздушный район 3, Дрезден
– воздушный район 4, Бреслау
Я привел эти сведения столь подробно для того, чтобы проиллюстрировать схему организации люфтваффе и в общих чертах обрисовать широту обязанностей руководителей высшего звена ВВС.
Как видите, я отвечал за приграничные районы, которые через несколько месяцев после того, как я приступил к исполнению своих обязанностей, стали местом начала событий, ставших причиной политической напряженности. Перед тем как покинуть Берлин в июне 1937 года, я доложил о проделанной работе Гитлеру. Меня также пригласил на обед генерал фон Браухич, который получил назначение на должность командующего группой армий в Лейпциге. Ни во время моей встречи с Гитлером, ни во время упомянутого обеда не было сказано ни слова о политических или военных шагах против Чехословацкой Республики или Польши.
Мне казалось, что мое сильнейшее желание, состоявшее в том, чтобы с нуля создать военно-воздушные силы и сделать их таким же эффективным военным инструментом, как сухопутные войска и военно-морские силы, неосуществимо. Хотя я долгие годы моей военной карьеры провел в штабах и в министерских кабинетах, втайне я мечтал о службе в войсках. Копаясь в бесчисленных бумагах и пыльных архивах, я всегда старался, когда это было возможно, налаживать контакт с людьми и таким образом сделать свою работу более полезной. И мне кажется, что в этом я в некоторой степени преуспел.
Теперь у меня должен был появиться шанс использовать мои теоретические знания на практике. Я ликовал, поднимаясь на борт моего надежного «Ю-52», за штурвалом которого находился мой давний летный инструктор пилот Зелльман. Чувство ликования не оставляло меня и во время перелета из Стаакена, что неподалеку от Берлина, в Дрезден, в ходе которого мой самолет сопровождали тройки истребителей. Лишь одно омрачало мою радость: сознание того, что в результате моего назначения моему старшему коллеге еще по сухопутным войскам генералу Вахенфельду пришлось оставить должность, к которой он очень прикипел. Упоминание о Вахенфельде вынуждает меня коротко упомянуть о других генералах старой школы, которые ушли в отставку из рейхсвера, – Каупише, Эберте, Халме, фон Штюльпнагле и адмирале Цандере. Все они были весьма способными и опытными офицерами сухопутных и военно-морских сил, и Геринг поступил очень мудро, когда по предложению полковника Стумпфа нашел их в списке отставников и привлек к работе в интересах растущих военно-воздушных сил, несмотря на то что у них не было специальных знаний и навыков. Они заложили надежную основу молодого вида вооруженных сил и превратили его из разношерстной беспорядочной массы в дисциплинированную организацию.
Для меня самым важным были встречи с подчиненными мне офицерами и специалистами, в ходе которых я мог выслушать их пожелания и жалобы и разъяснить им свои взгляды на нашу общую задачу. Это требовало времени и до минимума сокращало кабинетную деятельность. Ее я мог со спокойной душой поручить моему трудолюбивому и талантливому начальнику штаба Шпейделю. Особое внимание я уделял тому, чтобы командный состав понял важность роли ВВС в современных боевых действиях и осознал, что военно-воздушные силы должны действовать скоординированно с сухопутными. В качестве обучающегося или инструктора я принимал участие во всех без исключения крупномасштабных маневрах, стрельбах зенитчиков на побережье Балтийского моря и тренировках по бомбометанию. Я радовался тому, что получаю новые знания и навыки и в то же время у меня нет необходимости уподобляться некоему бригадному генералу, который как-то раз на стрельбище раскритиковал действия командира одного подразделения и прочитал ему лекцию о том, что надлежит делать, чтобы наилучшим образом выполнить огневую задачу. На следующий день он вновь высказал свое недовольство, на что командир подразделения возразил: «Я всего лишь делаю то, чего вы требовали от меня вчера». Ответ генерала был весьма неожиданным: «Капитан, вы что же, хотите, чтобы я перестал учиться?»
До такого я не доходил. Но я понимал, что при создании и развитии нового вида вооруженных сил все должны работать вместе. Я осознавал, что нужно выслушивать мнения разных людей, обдумывать высказанные ими идеи и отдавать должное их достоинствам. Другого способа добиться результата, который выдержал бы жесткие испытания, не было. Только созданные в таких условиях военно-воздушные силы могли обрести зрелость. И хотя ко времени своей первой кампании (Польша) они еще не обладали достаточным опытом, они тем не менее уже были способны сыграть в ней решающую роль.
ВВС – это вид вооруженных сил, предназначенный для наступательных операций, поскольку их массированное использование имеет смысл только в наступлении. Следовательно, люфтваффе – если не считать обычную функцию защиты от авиаударов – должны были подготовиться к вторжению в глубь Чехословакии и приблизить наши оперативные аэродромы к границе. После лета 1937 года передо мной встала задача найти место для новой базы ВВС между баварско-силезской и силезско-чехословацкой границей для проведения операций на сравнительно небольшую глубину и строительства защищенных зенитной артиллерией, имеющих налаженную систему снабжения всем необходимым аэродромов с помещениями для расквартирования личного состава, техническими сооружениями и прочей инфраструктурой. Аэродромы в Силезии для осуществления операций против Чехословакии были созданы и соответствующим образом оборудованы. Ввиду небольшой глубины территории Силезии их в случае необходимости можно было использовать для проведения операций против Польши. Учения, продолжавшиеся несколько дней, дали нам уверенность в том, что мы способны решить любые задачи, которые будут перед нами поставлены.
Однако все мы понимали, что нам нужно еще многому учиться и что любая пауза в процессе обучения или боевая операция потенциального противника могли серьезно отбросить нас назад и подорвать дальнейшее развитие ВВС. Геринг и Гитлер также осознавали это. Когда в мае 1938 года мы получили приказ готовиться к наступательной операции против Чехословакии, я, как и Геринг, придерживался той точки зрения, что чем надежнее воля германского правительства будет подкреплена превосходством в военной силе, тем больше вероятность политического решения вопроса. Гитлер, который, если верить пропаганде, сдержанно относился к нам, военным, сумел убедить противника в силе германского вермахта. Несмотря на наши недостатки, о которых мне лично было прекрасно известно, у меня, да и вообще в войсках было ощущение, что мы способны решить любые задачи. В моем распоряжении были фотографии укреплений на чехословацкой границе. Изучив их, я пришел к выводу, что не могу согласиться с утверждениями, что эти укрепления представляют собой «вторую линию Мажино». Я ни на секунду не сомневался, что наши войска возьмут их штурмом, причем мои зенитные орудия калибра 8,8, ведя огонь бронебойными и бетонобойными снарядами, расчистят им дорогу. Для того чтобы вселить уверенность в действия сухопутных сил, предполагалось выбросить воздушный десант в тылу линии укреплений в районе Ягерндорфа и тем самым открыть там Судетский фронт. Осознание того, что их атакуют с севера, запада и юга, должно было оказать парализующее воздействие на чехословацкое командование и войска и, соответственно, поднять наш боевой дух.
