План действий. 26 октября по завершении сбора всех сил, назначенных к выступлению, по сигналу штаба начинается внезапный штурм дворца наместника. Дворец находился в старой цитадели Кантона. Захватив крепость и дворец наместника, дезорганизовав таким образом маньчжурский военный и административный аппарат, повстанческое руководство намеревалось обратиться к населению Кантона и всего Китая с призывом к всеобщему восстанию, а солдат китайцев — к переходу на сторону народа.
С военной точки зрения план не опирался на достаточные силы. Впрочем, в тот момент в Кантоне и у маньчжуров было немного войск: большую часть гарнизона они еще во время войны перебросили в районы, прилегающие к побережью, где ожидалась высадка японцев. Политически план не был обеспечен: не были выдвинуты лозунги, доступные пониманию народа, руководители союза не считали нужным выставить лозунг наделения крестьян землей, улучшения условий их жизни. Это был план заговорщиков.
27 августа план восстания был окончательно утвержден. А 10 октября, за две недели до решительного выступления, в правлении союза вспыхнул конфликт, едва не приведший к расколу. Дело в том, что сочли нужным наметить будущего главу «Временного правительства», к которому перешла бы власть в случае победы. Сторонники Яна настаивали на его кандидатуре, сторонники Сунь Вэня с этим не соглашались. Сунь Вэнь не настаивал на своем избрании. Большинством голосов был избран Ян. Фактически с этого момента руководство восстанием и союзом перешло в его руки. И это сразу сказалось. Боевые группы в Гонконге, которыми руководил Ян, не были готовы к 26 октября. Восстание пришлось отложить на два дня — 28 октября 1895 года. Роковое решение! 26 октября восстание еще могло бы состояться, быть может, увенчалось бы хотя бы частичным морально-политическим успехом. 27 октября разразилась катастрофа. Английскому таможенному чиновнику показался подозрительным груз, прибывший на имя Лу Хао-дуна. Любопытный чиновник вскрыл бочонок и, к своему удивлению, обнаружил там револьверы. Немедленно сообщил маньчжурским властям. Ę числе груза на имя Лу Хао-дуна оказались также восемьдесят, пакетов с патронами. Когда 27 октября ничего не подозревавший Лу Хао-дун явился за «товаром», он был схвачен и брошен в тюрьму. На допросах его подвергли жесточайшим пыткам. Первый соратник Сунь Вэня погиб в страшных муках. Лу не счел нужным скрывать, что он участник подготовлявшегося восстания. Сохранилось его предсмертное письмо:
«Как и мой односельчанин Сунь Вэнь, я был возмущен гнилостью и жестокостью правительства чужеземного племени, продажностью и тупостью чиновников, захватническими планами и интригами иностранцев. Все должны знать, что без уничтожения Цинской династии нельзя возродить китайскую нацию, а добиться свержения маньчжурского владычества невозможно, не уничтожив китайцев предателей, находящихся на службе у маньчжуров. Сегодня нас постигла неудача, но меня утешает то, что хотя меня вы и казните, но всех тех, кто вслед за мной поднимется на борьбу, убить будет невозможно».
Аресты шли по всему городу. Отряд, отправленный 28 октября из Гонконга, вовремя остановить не успели и его целиком арестовали на пристани в Кантоне, Сорок пять боевых членов союза оказались в руках маньчжурских вешателей. В тюрьмы были брошены еще двадцать девять участников боевых групп. Арестовали адмирала Чэна (он умер в тюрьме).
Маньчжуры казнили еще двух молодых революционеров: Цю Си и Чжу Гуй-цюаня.
Властям удалось установить, что Сунь Ят-сен и Сунь Вэнь — одно и то же лицо и что именно Сунь Вэнь играет руководящую роль в Союзе возрождения Китая. Наместник отдал строжайший приказ: во что бы то ни стало найти Сунь Вэня. За его голову он назначил награду в тысячу таэлей. По всему Кантону и окрестностям власти развесили афиши с именами разыскиваемых революционеров.
Чжэн Ши-лян, Чэнь Шао-бо, Ян Цюй-юань и некоторые другие спаслись. Сумели обойти маньчжурские заставы и пробраться в Макао или в Гонконг. Сунь Вэнь три дня оставался в Кантоне. Его укрыли друзья.
Первое боевое выступление Союза возрождения Китая, подготовке которого Вэнь и его товарищи отдали столько сил, потерпело полную неудачу. Все равно — борьба началась!
Глава третья
РЕВОЛЮЦИОНЕР ВСЕГДА НА ПОСТУ
Ветреный ноябрьский день. Начинается южная зима. Ясная, прохладная, сухая. Лучше, если бы стоял густой, непроницаемый мрак. Если бы лили дожди. Свет нужен для боя. При отступлении лучший союзник — тьма.
Еще очень рано. Маленькая сампанка скользит почти беззвучно по одному из рукавов дельты Жемчужной реки. В сампанке двое. Течение несет их на юг. Один правит веслом. Другой спит. Всю ночь он пробирался из Кантона пешком, чтобы выйти где-то возле Наньхая к берегу Северной реки, там его должны были ждать с сампанкой и переправить к морскому побережью. Едва не попался. Какой-то рыбак остановил, стал допытываться, кто такой, куда идет, не принимал ли участия в «мятеже».
— А тебе что? — спросил усталый путник.
— Хочу получить объявленную награду. Разве не слыхал, что обещана тысяча таэлей? Тысяча таэлей! Таких денег не имел никогда весь наш род…
— Ну, так беги и выдай меня! Беги скорей, что же ты стоишь! Но знаешь ли ты, кого собираешься погубить? Я один из тех, кто восстал против дьяволов в облике людей, а ты, китаец, хочешь продать этим дьяволам свою душу… Иди, иди, только не таэли ты получишь, а палки, они тебе плюнут в лицо и обругают собакой. Разве не стыдно тебе?
Рыбак слушал, и какое-то новое выражение появилось в его глазах. Он думал. Потом спросил:
— А ты действительно участвовал в мятеже?
— Я уже ответил тебе. Разве не достаточно того, что я сказал? Слушай. Сотни лет страдает наш народ в бесправии, в нищете. Маньчжурские собаки втоптали нас в грязь. А мы терпим. Сколько же терпеть? А ты хочешь поправить свои дела предательством. Вот такие, как ты, и губят нашу родину.
— Иди с миром, — сказал, понурив голову, рыбак. — Иди и прости меня, глупого.
Путник поспешил дальше, шел вдоль берега, укрываясь в кустах. В условленном месте ждала сампанка с гребцом. Сел. Течение подхватило лодку.
Когда течение вынесло их к морю, они увидели вдали какие-то синеющие острова. Здесь путник расстался с сампанкой и двинулся к Макао. Подходя к городским воротам, он увидел на стене объявление, напечатанное крупными иероглифами. Прочитал:
«ОБЪЯВЛЕНИЕ НАМЕСТНИКА ЛЯНГУАНА КО ВСЕОБЩЕМУ СВЕДЕНИЮ. ВСЯКИЙ, КТО УКАЖЕТ МЕСТОНАХОЖДЕНИЕ ГОСУДАРСТВЕННОГО ПРЕСТУПНИКА СУНЬ ЯТ-СЕНА, ПО ПРОЗВИЩУ СУНЬ ВЭНЬ, УРОЖЕНЦА ДЕРЕВНИ ЦУЙХЭН, УЕЗДА СЯНШАНЬ, ПРОВИНЦИИ ГУАНДУН, ИЛИ ОКАЖЕТ ВЛАСТЯМ ИНОЕ СОДЕЙСТВИЕ В ЕГО ПОИМКЕ, БУДЕТ НАГРАЖДЕН ОДНОЙ ТЫСЯЧЕЙ ТАЭ-ЛЕЙ. ДА ОТНЕСУТСЯ К СЕМУ СО ВНИМАНИЕМ И ПОЧТИТЕЛЬНЫМ РВЕНИЕМ».
