Насколько низкого? Одно время японские EPROM продавались в США за половину их цены. С такими ценами американская полупроводниковая промышленность просто не могла конкурировать; даже поставить их рядом было бы самоубийством. И как только американские компании осознали, что они противостояли не просто японским конкурентам, а самому японскому правительству в необъявленной торговой войне, они поняли, что их единственным спасением может быть федеральное правительство.
Это было непростым решением. Кремниевая долина сознательно добивалась того, чтобы иметь как можно меньше связей с Вашингтоном. Конечно, бо́льшую часть своего начального капитала она получила от контрактов в сфере обороны и авиакосмической промышленности, но как только торговая, промышленная и бытовая индустрия электроники активизировалась, Долина отвернулась от военных контрактов и никогда на них не оглядывалась. Даже Дэвид Паккард, основоположник Долины, покинул в 1971 году пост заместителя министра обороны и вскоре отменил практически все оборонные контракты, заключенные HP.
Так что к 1985 году мысль о том, чтобы прийти с протянутой рукой в Вашингтон и умолять о поддержке Конгресса в борьбе с японским бизнес-грабежом, была запретной темой в залах заседаний Кремниевой долины.
Более того, в отличие от зрелых отраслей, в которых конкуренты практически разделили сферы влияния и договорились об осторожном перемирии, индустрия полупроводников все еще тонула в междоусобицах. Они начались задолго до того, как была основана компания Fairchild; в самом деле, легко представить себе стареющего Билла Шокли сидящим в местном баре и жалующимся на Вероломную Восьмерку.
В действительности проблема была не в том, должна ли индустрия микросхем обращаться за помощью в Вашингтон. Это было неизбежно, так как японские микросхемы стали заполонять рынок. Проблема заключалась в том, сможет ли она это сделать, смогут ли различные стороны в этот раз сработаться вместе, чтобы достичь общей цели. И эта проблема вскоре переросла в вопрос: есть ли такой человек в индустрии американских микросхем, которому можно было доверять и который мог сформулировать нужды индустрии достаточно убедительно, чтобы все множество компаний согласилось с ним и последовало за ним? В конечном итоге все сошлись во мнении, что есть только один такой человек.
Боб Нойс.
Нойс почти десятилетие наслаждался жизнью с тех пор, как его ежедневное руководство корпорацией Intel прекратилось. Четыре года он был председателем совета директоров в Intel – и, как все утверждают, прекрасно справлялся с работой в должности, которая подходила исключительно ему. После этого он с легкой душой ушел с поста, позволив Гордону стать председателем, а сам занял менее трудоемкий пост заместителя председателя. Он сохранил свой пост в Intel, предпочитая работать вне офиса, и, таким образом, установил стандарт демократичного руководства, который с тех самых пор пытаются достичь все руководители Долины.
Когда Боб был на рабочем месте (что в последующие годы происходило все реже и реже), его можно было застать за своим письменным столом или за столом для совещаний чуть поодаль. На первый взгляд он производил впечатление какого-нибудь старшего маркетолога или финансиста. Но вскоре это ощущение пропадало – как только вы заходили в его маленький офис со свободной планировкой. Не у многих менеджеров среднего звена Кремниевой долины можно было увидеть на стене медаль National Inventors или фотографии глав государств. И вот вы видите самого Нойса. И вам не нужно знать, кто он такой, чтобы понять, что перед вами выдающийся, могущественный, великий человек. И даже когда он шутил и непринужденно болтал своим глубоким прокуренным голосом, то и дело вставляя слова-паразиты в свою речь – лишь бы вы чувствовали себя комфортно, – в воздухе ощущалась его энергетика. Говорят, что только два человека в истории Кремниевой долины могли привлечь внимание целой комнаты, просто зайдя туда, – это Дэвид Паккард и Роберт Нойс.
По мере того как Боб становился все более богатым и известным, он глубже и глубже погружался в другие заботы, не имеющие отношения к Intel и ее причудам. Он заседал в комитетах и советах. Он и Энн Боуэрс купили большой дом на холмах, неподалеку от загородного клуба Лос-Альтос, где Нойс регулярно проводил благотворительные акции. Во всей его благотворительной деятельности чувствовались его харизма и изобретательность, как, впрочем, и во всем, чем он занимался в жизни. Люди, бегающие трусцой по узкой дорожке вокруг поля для гольфа, научились вовремя отбегать в сторону, когда видели, как серебряный «Мерседес» Боба почти взлетал в воздух на последнем холме, торопясь на благотворительную акцию, спонсируемую им с Энн.
У него также находилось время вновь стать спортсменом и сорвиголовой, как в свои юные годы. Он купил несколько самолетов и постоянно летал на них. И, имея столько средств и времени, он вывел свои навыки катания на лыжах на новый уровень: с Биллом Давидоу и Джимом Морганом, топ-менеджером одного из поставщиков Intel, он занялся хели-ски в горах Багабу в Британской Колумбии.
Все трое считали себя профессиональными лыжниками, но это было очень опасное занятие. В конечном итоге участившиеся случаи гибели в лавинах заставили их бросить это дело. Но до этого, по воспоминаниям Джима Моргана, Нойс всегда шел на риск и выбирал более сложные тропы в горах, в отличие от своих товарищей. «Он шел на просто немыслимый риск, – как говорил потом Морган, – мы бы с Биллом никогда на такое не решились. Мы всегда боялись, что Боб разобьется».[238]
Несмотря на распространенное в Долине неприятие Вашингтона в те времена, Боб тоже занялся политиканством. В 1977 году он объединился с Сандерсом, Спорком, вице-президентом Motorola Джоном Уэлти и президентом Fairchild Уилфом Корриганом и – основал Ассоциацию Полупроводниковой Индустрии (SIA). Основной задачей Ассоциации (помимо организации безумно популярного ежегодного ужина, на котором предсказывали величину отношения объемов новых заказов на микросхемы к выполненным на следующий год) было, выражаясь языком протоколов заседаний, «притормозить действия японского правительства в поддержку своей индустрии и ускорить действия американского правительства».[239]
В этот момент самой большой угрозой было поглощение. В 1970-х годах почти двадцать американских полупроводниковых компаний были куплены иностранцами – в основном когда компании были наиболее уязвимы во времена спада. К концу десятилетия эта тенденция начала сходить на нет, отчасти из-за ужасной динамики объемов этих компаний после поглощения. Большие компании не знали, как справляться ни с культурой компаний—производителей микросхем, ни с условиями Закона Мура, и, таким образом, отставали и теряли лучшие умы. К тому же большинство крупных компаний—производителей микросхем, особенно National Semiconductor, приняли «ядовитые» планы акционирования, чтобы предотвратить неблагоприятные случаи поглощения компаний.
