Организация связи предусматривала обеспечение проводной связи со всеми частями советских войск; проводной связи со всеми советниками военных округов и полевых армий ОАР; фельдъегерской почтовой связи, в том числе доставку газет, писем и т. п. во все части советских войск на территории ОАР; телефонной ЗАС по радио Каир — Москва; телеграфной ЗАС по радио Каир — Москва (2 канала); шифрованной связи по радио Каир — Дамаск; Каир — Александрия; Каир — Красноморский военный округ; Каир — Асуан; функционирование радиосети Т-600 (ЗАС) Каир — 5 эскадра кораблей.
Через старшего советника по связи, генерал-майора Фетисова я получал задания по разработке радиоданных для местных радиолиний на территории ОАР, для взаимодействия между частями. Большую помощь в этом мне оказывал переводчик-арабист Горячкин Г.В. Управление войсками и взаимодействие между частями осуществлялось скрытно, четко и слаженно. Радиосвязь с Москвой была организована с использованием международных позывных и частот, выделенных для ОАР. Работать приходилось бок о бок с солдатами-египтянами, обучавшимися в советских вузах. Тесные контакты с ними очень облегчали каждодневный труд, а общее дело, знание языка с их стороны и нашей техники помогали решать любые задачи в самые короткие сроки.
Для организации связи с войсками приходилось лично выезжать в Красноморский и Асуанский военные округа, посещать советские полки истребительной авиации, бригады ПВО, авиаэскадрильи радиоэлектронной борьбы, корабли 5-й эскадры.
В качестве единственного документа, удостоверяющего личность, я имел мандат, выданный египетским подполковником Бар-диси, ответственным за размещение советских военных в Египте. В этом документе было по-арабски от руки написано, чтобы предъявителю настоящего удостоверения оказывались всемерная помощь и содействие. И, надо сказать, что эта бумага действовала в тех случаях, когда приходилось прибегать к ней, хотя солидного впечатления она не производила.
Работа текла своим чередом, и к ее особенностям удалось адаптироваться довольно быстро. Трудности были в другом. Очень тяжело переносился непривычный для нас жаркий климат. По этому поводу наши острословы сочинили стихотворение, затем переложили слова на мелодию песни о зайцах из кинофильма «Бриллиантовая рука» и под гитару напевали ее в часы досуга. Один из куплетов запомнился: «Это вам не Гагры и не Геленджик. Изнывает в Африке русский наш мужик…».
С тех пор прошло тридцать лет. Многое забылось, потеряло остроту восприятия. То, что казалось тяжким и угнетающим, сейчас приятно вспоминается как ничего не значащий эпизод. Тогда казалось, что дни, недели, месяцы тянулись мучительно долго. Но время на месте не стояло. В июне 1971 года я получил приказ прибыть в штаб дивизии ПВО. Там мне сообщили, что я должен встретить замену, ввести вновь прибывающих в курс дела, передать дела, технику и быть готовым к отправке на Родину. Сроки были определены, как всегда, предельно сжатые. Я был назначен начальником эшелона. В этом качестве пришлось разместиться в каюте люкс № 1 на теплоходе «Россия».
Замена прибыла вовремя, передача дел прошла нормально, потери связи не наблюдалось. И вот нехитрые пожитки собраны, чемоданы упакованы, настал час прощания с Египтом. Из мест сосредоточения нас привезли в Александрийский порт, где нас ожидал теплоход «Россия». По прибытии на теплоход, как и положено, установил контакты с капитаном и его помощниками, выяснил обстановку и довел их требования и рекомендации до сведения личного состава.
На этот раз людей разместили по каютам теплохода, так что возвращались мы на Родину не спрятанные в трюмах, а под видом туристов. Поэтому имели легальную возможность любоваться морем, встречными кораблями, видами Босфора… Незаметно пролетело время, и вот мы уже стоим на внешнем рейде Одессы. Однако теплоход швартоваться не стал, а подождав некоторое время, взял курс в открытое море. Уйдя за горизонт, корабль изменил курс, и мы прибыли в Николаев, откуда и начиналось наше путешествие к берегам Африканского континента.
Все мы благополучно сошли на берег. На этом наше морское путешествие, которое было куда приятнее первого, закончилось, даже жаль было расставаться с красавцем-кораблем. После карантина нас поездом доставили в Москву, где на базе полевого узла связи Генерального штаба произошло расформирование нашего эшелона и откуда личный состав был направлен в те части, из которых был командирован.
Не все вернулись домой. Были и горькие потери. Вечная слава героям, которым не довелось увидеть Родину!
По возвращении многие продолжили службу в Вооруженных силах. Их судьба, к сожалению, мне не известна. Лично я после возвращения из Египта прослужил еще четыре года в аппарате Начальника войск связи Министерства обороны и в 1975 году был уволен в отставку по болезни.
В настоящее время проживаю в г. Химки Московской области. Поддерживаю связь со многими из тех, кто служил в Африке и в других не менее экзотических местах, куда забрасывала нелегкая военная служба. Прошу извинения у тех, чьи имена, отчества, фамилии выпали из моей памяти, но я помню их лица. Я с теплотой и признательностью вспоминаю своих коллег, с удовольствием брожу по тропинкам памяти, выхватывая из тумана времени целые куски и эпизоды службы в Египте. Надеюсь, что все мои сослуживцы, которым я благодарен, живы-здоровы, и желаю им доброго здоровья.
А.О.Филоник
В стенах египетского Генерального штаба
Война 1973 г. оказалась последним масштабным и наиболее разрушительным всплеском враждебных действий между арабами и Израилем. Конечно, потом были Ливан, отдельные военные акции против палестинцев и арабских ортодоксов из религиозных партий и других организации, воздушные налеты и секретные операции, война на истощение и изнуряющая борьба за паритет. Но 1973 год как бы поставил точку в практике открытого военного противоборства, в котором отражался не только собственно арабо-еврейский антагонизм, разжигавшийся соперничеством за территории и воду как наиважнейшие условия существования в неблагоприятной окружающей среде, но также отзывался и более широкий конфликт, рельефно обозначившийся к тому времени и все более настойчиво проявлявшийся в виде разраставшегося непонимания между развивающимся и индустриально развитым миром.
Дурная привычка выяснять отношения в регионе с позиции силы поддерживалась и мощным идеологическим противостоянием двух мировых общественных систем, разделивших свои симпатии между евреями и арабами, что придавало особую ожесточенность арабо-израильской борьбе, политизируя любой аспект спора, суть которого наверняка могла бы быть в ином случае выяснена за столом переговоров. Непродуктивность открытой борьбы стала ясна только позже, пройдя такие фазы, как 1948, 1956, 1967 и 1973 годы. Сейчас воцарились другие подходы, не сулящие быстрого урегулирования наболевших проблем, но знаменующие наступление новых времен, сопряженных с изменением прежних стереотипов мышления. Они закладывают основу для здравого осмысления процессов развития, понятий мира и безопасности в этой традиционно взрывоопасной точке земного шара, что подтверждается всей последующей динамикой процессов ближневосточного урегулирования, трудных, но не лишенных надежды на лучший исход.
