— Да, чтобы оживить мечту, чтобы поднять дух, надо дать уверенность, что все эти жертвы, уже принесенные и все будущие не пропадут даром… Это надо сделать двумя путями.
— Именно?
— С одной стороны, надо, чтобы те люди, которых страна считает виновниками, ушли. Надо, чтобы они были заменены другими, достойными, способными — людьми, которые пользуются общественным весом, общественным доверием.
— Вы хотите ответственного министерства?
— Нет… Я бы затруднился формулировать эти требования выражением «ответственное министерство»… Пожалуй, для этого мы еще не готовы. Но нечто вроде этого… Не может же, в самом деле, назначенный за полгода до войны совершенно крамольный Горемыкин оставаться главою правительства во время мировой войны… Не может, потому что Иван Логгинович органически, и по старости своей, и по заскорузлости, не может стать в уровень с необходимыми требованиями… Западные демократии выдвинули цвет нации на министерские посты!..
— А второе?
— А второе вот что. Чтобы поднять дух, как вы сказали, оживить мечту, надо дать возможность мечтать… Я хочу сказать, что в исходе войны в случае нашей победы мечтают о перемене курса, ждут другой политики, ждут свободы…
— В награду за жертвы.
— Не в награду, а как естественное следствие победы. Если Россия победит, то, очевидно, победит не правительство. Победит вся нация. А если нация умеет побеждать, то как можно отказать ей в праве свободно дышать, свободно думать, свободно управляться? Поэтому необходимо, чтобы власть доказала, что она, обращаясь к нации за жертвами, в свою очередь, готова жертвовать частью своей власти и своих предрассудков.
— Какие же доказательства?
— Доказательства должны заключаться в известных шагах. Конечно, война не время для коренных реформ, но кое-что можно сделать и теперь.
* * *
Этот разговор послужил прологом к тому, что впоследствии получило название «прогрессивный блок». Он формировался на заседаниях у М. В. Родзянко, где в горячих и серьезных спорах вырабатывалось новое соглашение. В конце концов часть членов Государственной Думы «единогласно постановила выйти из состава русской национальной фракции и образовать группу на основах чистой программы национального союза, предлагая стать во главе таковой графу Владимиру Алексеевичу Бобринскому».
Это заявление подписали: журналист А. И. Савенко, камер-юнкер Двора Его Величества Д. Н. Чихачев, инженер В. Я. Демченко, землевладельцы А. А. Ких, К. Е. Сувчинский, я и некоторые другие.
На квартире у члена Государственного Совета барона В. В. Меллер-Закомельского 14 и 15 августа 1915 года состоялись два совещания представителей думских фракций, вошедших в блок совместно с представителями трех фракций Государственного Совета для составления программы.
Крылья были уступчивы, почему и явилась возможность ее выработки.
Например, Милюков, целиком стоявший за еврейское равноправие, смягчил свои требования в довольно скромной редакции: «Вступление на путь отмены ограничений в правах евреев», которую мы, то есть правое крыло, приняли.
Аграрного вопроса Милюков не захотел совсем касаться. Он утверждал, что если начать разговоры о земле, то мужики побегут с фронта делить ее. В этом вопросе я был левее его. Я считал возможным теперь же объявить о наделении землей героев войны и семей убитых.
Словом, весьма скромные «реформы» свелись к волостному земству, поселковому управлению, уравнению крестьян в правах, пересмотру земского положения, некоторым гражданским законам и т. д.
Но во всей программе блока, приемлемой и для правительства, и для Царя, один пункт был неприемлем, он звучал примерно так: назначение правительства с согласия Государственной Думы. Это был парламентаризм, для короны неприемлемый.
То явление, которое было в западных парламентах в первую мировую войну, то есть объединение враждовавших в мирное время партий, случилось и у нас. Под названием «прогрессивный блок» 22 августа 1915 года объединилось шесть фракций Государственной Думы (прогрессисты, националисты-прогрессисты, группа «Союза 17 октября», земцы-октябристы, кадеты и партия центра) с тремя фракциями Государственного Совета (центр, академическая группа и внепартийные). Все вместе они избрали бюро в составе двадцати пяти человек под председательством барона В. В. Меллер-Закомельского. Бюро, имея за собою большинство в двести тридцать пять депутатов, стало распоряжаться Государственной Думой. Всего же в блок вместе с членами Государственного Совета вошло более трехсот человек.
Исходя из предположения, что правительство никуда не годится, мы должны были давить на него блоком в триста человек.
Ранее, 10 июля 1915 года, был создан Главный комитет по снабжению армии Всероссийских земского и городского союзов — так называемый Земгор. Оба союза являлись одной из опор прогрессивного блока. Их представители входили в состав Особых совещаний. Во главе земского союза стоял князь Г. Е. Львов, а городского — кадет М. В. Челноков. 7 сентября 1915 года в Москве открылись съезды этих союзов.
В книге М. К. Лемке «250 дней в царской Ставке» приведен следующий разговор императора с начальником штаба Верховного главнокомандующего М. В. Алексеевым по поводу этих съездов.
«Ваше Величество, не прикажете ли своевременно приветствовать оба съезда — общеземский и союза городов?
— Стоит ли? — ответил Царь. — Вся эта работа — систематический подкоп под меня и под мое управление. Я очень хорошо понимаю их штуки… Арестовать бы их всех вместо благодарности.
— Но, Ваше Величество…
— Ну хорошо, хорошо, пошлите им. Придет время, тогда с ними сочтемся…»
Съезды направили к государю делегацию, которая должна была заявить о необходимости «обновления» состава правительства «лицами, облеченными доверием страны». Но Царь не принял ее. Недовольное вмешательством земгора в политику, подозревая их членов в стремлении к захвату власти, правительство в декабре 1915 года запретило совместный съезд земского и городского союзов с военно-промышленными комитетами. А через год, в декабре 1916 года, съезды земгора в Москве были разогнаны полицией. Царь желал сохранить за собой право назначать министров по своему усмотрению.
* * *
26 августа 1915 года программа блока была опубликована в петроградских газетах. Вечером того же дня мы, блокисты, — Д. Д. Гримм, И. И. Дмитрюков, И. Н. Ефремов, П. Н. Крупенский, В. Н. Львов, барон В. В. Меллер-Закомельский, П. Н. Милюков, С. И. Шидловский и я — сидели у государственного контролера П. А. Харитонова за одним столом с представителями правительства: управляющим Министерством внутренних дел и главноначальствующим отделения корпуса жандармов князем Н. Б. Щербатовским и министром юстиции А. А. Хвостовым… Тем не менее из переговоров в этот неудачный вечер ничего не вышло. Правда, несколько министров явственно были с нами — они склонны были уступить.
