Саша помолчал.
— Я в какой-то момент даже пожалел, что поднял эту историю. Говорю полицейским: мол, не надо, я зол был вначале. Да и мобильник-то дешёвый — за сотню баксов. А у этих англичан и своя вилла, и машина на Кипре. А вы их — депортировать. Да, при депортации имущество останется за ними, но пользоваться им они уже не смогут. Это же, говорю, неравноценно — такие потери для бюджета вашего государства!
А полицейские мне, на полном серьёзе: «Те, кто привозит сюда свои деньги, налоги платит — должны быть уверены в своей безопасности. Иначе, мы ещё больше потеряем». Понимаешь их идеологию? Моя полиция меня бережёт.
— Да, это показательная история, — проскрипел Вадим. — У моего сына недавно украли мобильник в Москве. Так нас менты послали на три буквы. Сказали: «Будем мы ещё вам мобильник искать! Конечно!»
— Ну, нет. Здесь воровство телефона — это ну, очень серьёзное преступление, за неимением других. Надо же криминальной полиции чем-то заниматься…
Вообще-то Саша нам очень помог. Возил нас бесплатно, много о чём интересном рассказал. Но и Вадим был прав: «Дёрганный он какой-то, мутный».
Сибиряк постоянно ждал от нас подвоха. Провокации, что ли. Но и его понять можно… Всех их понять можно: живут люди себе в тиши — «в деревне», как говорили о Северном Кипре местные русские — а тут лихой ветер с Родины заносит в их мирок съёмочную группу НТВ. Страшно им! Вот и получалось — Саша нам и помогал, и мешал.
Не замечали — куда делось большинство успешных людей, которые сделали капитал в благодатные годы — конец 80-х и начало 90-х. Кого убили, кто сломался — спился или пропился, кто пристроился кое-как в современной России. Но и за рубежом много этих героев «Эпохи кооперативов». Уехали — или убежали, скрылись — живут своей жизнью.
И на Кипре они есть. Про одного такого бывшего кооператора мы знали: живёт — не тужит. Интересно было снять историю такого человека. Спросили у Саши. Насторожился — да, мол, знаком с Денисом, но сниматься он не будет — категорически!
Саша потом долго не мог понять — стал какой-то подавленный — как я нашёл этого «Дениса». Зовут его Сергей Хромов. Выслушал нашу просьбу по телефону и сразу согласился — и виллу показать, и на своей яхте прокатиться, и за жизнь поговорить.
Телевизионщики иногда называют это «интригой». Яркая, в эмоциональном и ассоциативном отношении, история. Кого мы ожидали увидеть? Типичного кооператора, такого, какой «прописан» в наших ассоциациях (багаже образов, в образном мышлении). Нагловато-самоуверенный, сильный — в первую очередь, физически — человек. Эдакий громила, лихо зарабатывающий и лихо тратящий большие деньги. С «барсеткой» и в дорогих спортивных штанах. И, конечно, «златая цепь на дубе том» должна быть в наличии.
Все же стереотипное мышление — главная опасность для всех журналистов. Особенно телевизионщиков. Ведь массовая информация — для всех. Визуальные и вербальные средства — доступные, понятные «обычному зрителю», интеллектуальному «середнячку». Есть даже такие выражения-инструкции «Не грузить зрителя», «Не копать глубоко» — то есть не давать «тяжёлой», серьёзной информации. Да, это общемировое явление. Но на современном российском телевидении под «обычным зрителем» предполагают даже не «середнячка», а малообразованного и некультурного человека — этого любимого зрителя «Кремль ТВ». А аудитория влияет как на содержание предлагаемого ей продукта, так и — в случае журналистики — на авторов этого продукта. Аргумент от коллеги: «Это малоинтересно для российского (американского, узбекского) зрителя» говорит о поверхностности, лени и нелюбознательности. Вместо «понятная и общедоступная информация» получается шаблонное мышление автора.
Ну, и важнейший теле-аргумент — «картинка». В печатном тексте можно написать, что «здесь на каждом углу патрули и колючая проволока». А как это сказать в эфире, когда по видеоряду довольные и томные счастливчики. Если такие ожидания не оправдались, телевизионщики разочаровываются, опускают руки — мол, «истории», «интриги» нет. Не понимая, что опровергнутый жизнью стереотип — это ещё какая «интрига»!
Сергею Хромову тогда было около 50 лет. Подтянутый, уверенный, вежливо улыбается, но твёрдый характер чувствуется. Никакой стрельбы, шампанского рекой и длинноногих визгов во время прогулки на яхте мы не дождались. Герой нашего эпизода стоял на корме вместе с женой Фаей. Они тихо разговаривали, смотрели на набережную, здоровались с пассажирами других яхт. Такая тихая семейная морская прогулка в бухте Гирны. Просто отдых. Лето, любимая женщина, Кипрское море, забавные ребята с НТВ.
Наша попытка разбудить эмоции и добыть для Родины необходимую «картинку» и «лайф» проверенным путём провалилась. На предложение Вадима Сергей согласился, но нам разлил по полной, а себе — на донышке.
— Нет, — улыбался он нашим исканиям. — Я теперь другой… Думаю, вообще — продать яхту. А то лишние расходы. Чтобы покататься на яхте, необязательно иметь её в собственности. Можно арендовать.
Тимур что-то весело зашептал Вадиму — я расслышал только «Химкинское водохранилище». Да, я тоже видел там яхты, уродливо и комично выделяющиеся среди пейзажа двух депрессивных спальных районов Москвы.
Поехали на их виллу. Сергей показал нам небольшую коллекцию дорогих автомобилей и мотоциклов. Хорошая жена, хорошее имущество — движимое и недвижимое — что ещё нужно, чтобы встретить старость.
— Сюда, на Северный Кипр, попали случайно. Мы с Фаей ездили по разным странам, где-то жили по два года, где-то год. А сюда приехали — влюбились в эти места. Привезли детей, обосновались. Нам здесь хорошо.
Когда мы отсняли всю «картинку» и интервью, Фая нас накормила вкуснейшим ужином. Мы сидели на веранде, спокойно беседовали, и тут началась интересная дискуссия.
— А как же Родина? — начал я.
Сергей с Фаей странно переглянулись.
— А что Родина?
— В Россию не хочется? Навсегда вернуться. Снова там жить?
— Ужас, как не хочу в Россию, — поёжился Сергей, даже вздрогнул, видимо, вдруг всплывшим в его голове ассоциациям.
— ????
— А зачем? Зачем я ей нужен? Зачем она мне нужна? Одни тюрьмы, взятки… И рэкет.
— Какой ещё рэкет? — не понял я. — Всё уже изменилось. Этого давно уже нет.
— Да? — засмеялся Сергей. — Ничего не изменилось. Всё также.
— Какой ещё рэкет? Их уже не осталось. Вы, вообще, когда в последний раз были в России?
— В 98-м, в августе. И прямо в аэропорту у меня стырили кошелёк. А потом ещё и… Да ладно. Не хочу вспоминать! И сейчас всё также там.
Мы молчали и слушали человека.
