В переписке Александра III довольно часто встречаются упоминания о собаках, которых он так любил. В марте 1885 г. император писал своему старшему сыну из Аничкова дворца: «После этого я уныло гулял с Камчаткой и Типом в нашем саду и ковырял от скуки снег палкой»668. Особенно блаженствовал Камчатка в пригородных резиденциях, где были огромные парки. Но настоящий праздник для породистой камчатской лайки наступал, когда его хозяин выезжал на охоту. В сентябре 1886 г. Александр III писал сыну из Спалы: «Камчатка наслаждается, когда привозят дичь после охоты, и накидывается в особенности на зайцев, потому что легче с ними справиться, но и оленям тоже достается от него, и несмотря на то что они выпотрошены, он все-таки ухитряется вытаскивать что-то из нутра и немедленно проглатывает»669.
В октябре 1888 г. царская семья, возвращавшаяся из Крыма, едва не погибла в железнодорожной катастрофе. Александр III и его близкие чудом остались живы под обломками вагона-столовой, они были с ног до головы залиты кровью погибших лакеев. В этой катастрофе погиб любимый пес императора Камчатка, которого привезли в императорскую резиденцию в Гатчинском дворце и похоронили в Собственном его императорского величества саду, под окнами комнат Александра III. Пирамидка над могилой собаки повторяла облик обелисков, созданных еще в 1840-х гг. архитектором Менеласом в Царском Селе. На пирамидке по традиции была выбита кличка собаки и годы ее жизни рядом с императором. Когда в 1891 г. умер Типа императрицы Марии Федоровны, его похоронили поблизости от Камчатки.
Александр III очень горевал по любимой собаке, в память о Камчатке он сохранил его ошейник. В описи вещей в уборной Александра III в Гатчинском дворце под № 2533 значился «Ошейник собачий. Кожа, медь. Длина 0,51 с кольцом и медной дощечкой – «Камчатка»670. На стене находилась акварель придворного художника М. Зичи с надписью: «Камчатка. Раздавлен при крушении Царского поезда 17 октября 1888 года».
Спустя несколько лет, в апреле 1892 г., Александр III писал жене: «Сегодня я воздержался кого-либо приглашать. Была закуска у меня в кабинете, и я ел один. В подобных случаях страшно недостает хотя бы собаки; все же не так одиноко себя чувствуешь, и я с таким отчаянием вспоминаю моего верного, милого Камчатку, который никогда меня не оставлял и повсюду был со мною; никогда не забуду эту чудную и единственную собаку! У меня опять слезы на глазах, вспоминаю про Камчатку, ведь это глупо, малодушие, но что же делать – оно все-таки так! Разве из людей у меня есть хоть один бескорыстный друг; нет и быть не может, и Камчатка был такой!»671
На кладбище домашних животных в Собственном садике Гатчинского дворца есть несколько могилок попугаев. Об одном из них упоминает младшая сестра Николая II: «Зеленый попугай Попка не любил Хиса, попугай злился и передразнивал учителя. В конце концов мистер Хис до того рассердился, что перестал давать Джоржи уроки до тех пор, пока Попку не унесли в другое место из классной комнаты»672.
Надо заметить, что в семье Александра III, считавшей своим домом Гатчинский дворец, было много животных. Об этом многие знали, и детям дарили самых разных зверей. Сестра Николая II упоминала в числе таких подарков собак, медвежат, кроликов, волчат, зайцев, даже лосей и рысей. Как правило, их всех, кроме собак, отдавали в зоологические сады Петербурга и Москвы. У великой княгини Ольги Александровны в детском возрасте были свои любимцы: белая ворона, подаренная отцом, волчонок, которого держали на выгоне, и заяц Куку673.
Николай II сохранил патриархальные семейные традиции своего детства. Это имело отношение и к собакам, поскольку в многодетной семье императора их было много. Первой собственной собакой Николая Александровича был Ворон, которого подарили цесаревичу в 1899 г., когда ему исполнилось 17 лет. После того как Александр III отправил своих сыновей в кругосветное путешествие осенью 1890 г., он регулярно в письмах отчитывался о состоянии здоровья Ворона, с которым сам гулял по аллеям сада Аничкова дворца. В январе 1891 г. Александр III писал старшему сыну: «Ворон все толстеет, и глупые люди его целый день кормят так, что это не собака, а бочка какая-то»674. Естественно, забалованный пес болел, что не прошло для него даром. 27 сентября 1895 г. уже император Николай II записал в дневнике: «Только что встал, люди мне принесли грустную весть о том, что бедный Ворон сегодня околел от воспаления легких. Потеря моей верной собаки, которая прожила всего шесть лет у меня, совсем расстроила меня на целый день. Он всего неделю был болен. Я приказал его зарыть на Детском острове».
Как выглядел Ворон, точно неизвестно. На фотографии, запечатлевшей царскую семью в последнюю осень Александра III (1894), можно увидеть пушистого белого шпица, которого держит на руках великий князь Александр Михайлович. Вряд ли это Ворон, поскольку он был породы колли.
Николай II продолжил традицию своих предшественников, сделавших Детский остров Царского Села семейным кладбищем домашних животных. Над могилой Ворона был установлен гранитный обелиск, на котором выбиты даты его рождения и смерти.
Вторая собака императора – Иман была подарена Николаю II через два месяца после смерти Ворона. Причина такого подарка вполне очевидна – у Николая II с юности выработалась привычка к длительным прогулкам, и его постоянным спутником был Ворон. 1 октября 1895 г. он вновь вспомнил свою первую собаку: «Сделал большую прогулку в одиночестве, ужасно грустно ходить без бедного Ворона». И 6 декабря 1895 г., в день ангела Николая II, великая княгиня Елизавета Федоровна, которая приходилась царю золовкой675, подарила императору щенка колли. Николай II немедленно записал в дневнике: «Элла подарила чудного collie, похожего на Ворона». На следующий день 7 декабря 1895 г. царь уже гулял со своим новым спутником: «Утром погулял с новым моим псом, которого я думаю назвать Иман». Собака пришлась царю по сердцу, и 9 декабря он вновь отметил: «Иман меня очень забавляет на прогулках, замечательно подвижный, много скачет и гоняется за воронами». Поскольку Николай II физически был очень крепким человеком и хорошо переносил мороз, то с собакой он гулял при любой погоде: «Мороз усилился до 16°. Тем не менее погулял с Иманом». Периодически у них случались свои приключения: 28 декабря 1895 г., как писал царь, «дурак Иман провалился сквозь прорубь, но сам сейчас же вылез и стал похож на большую сосульку, т. к. шерсть немедленно замерзла. Было 12° морозу с солнцем».
Пес прижился, и Николай II периодически упоминал о нем. 16 февраля 1896 г. он писал в дневнике: «Играли на катке. Мой Иман обрезал себе лапу довольно сильно». Этот каток был устроен для 28-летнего царя в саду Аничкова дворца. Всю зиму 1896 г. практически ежедневно Николай II со своими друзьями играл в русский вариант хоккея – мячом с гнутыми клюшками. На одной из фотографий в компании с друзьями и подругами царя видны две собаки. Белого пса держит на руках младший брат Николая II – великий князь Михаил Александрович, возможно, это и есть Иман. Справа одна из девушек держит за ошейник взрослого пса колли темного окраса – вряд ли это Иман, который тогда был щенком.
