В интервью «Комсомольской правде» Горбачев заявляет: «Если президент пойдет по пути роспуска парламента, съезда, это будет означать, что внутренне он принял решение идти диктаторским путем».
Горбачев заранее объявляет Ельцина диктатором. И в этих оценках он очень схож с коммунистической оппозицией.
Пресс-служба президента выпускает заявление:
«Высказывания М. С. Горбачева, который за шесть лет реформ так и не нашел в себе мужества приступить к экономическим реформам, принимают все более поучительный тон в адрес правительства и президента, которые делают реальные шаги в сторону реформирования государства… (Слово «реформа» повторяется трижды в одной фразе, что отражает нервный тон заявления в целом. — Б. М.) В целях сохранения в стране стабильности и того политического курса, который выбрал народ, Б. Н. Ельцин будет вынужден принять необходимые и законные шаги для того, чтобы курсу реформ не был нанесен ущерб».
Президент дает поручение министру внутренних дел В. Ерину проверить, «как живут люди, которые всей стране говорят, что живут на одну пенсию». (Горбачев действительно упомянул в интервью свою пенсию в качестве единственного источника дохода.) В здании «Горбачев-фонда» идет выемка документов.
У Горбачева отнимают часть помещений (они сдавались коммерческим структурам) и пересаживают его с правительственного ЗИЛа на черную «Волгу». Правда, и после этого печального события за «Горбачев-фондом» осталось более тысячи квадратных метров помещений, а за самим Михаилом Сергеевичем — дача, охрана, связь и т. д….
Но после этого эпизода их отношения прервались навсегда.
Хотя, надо признать, с тех пор Ельцин уже никогда больше, ни разу не совершит ни одного «выстрела» в сторону Горбачева, что бы тот ни делал и ни говорил.
Интересно, что еще одна резко критическая статья (в «Независимой газете») была инициирована автором, находящимся… в Матросской Тишине. Сидевший в тюрьме и дававший показания по делу ГКЧП А. Лукьянов разразился огромным интервью, где в пух и прах разносил политику реформ и призывал компартию идти в атаку. Похоже, что даже те, кого Б. Н. победил, казалось бы, навсегда, в этот момент сильно сомневаются в его жизнеспособности, не боятся его и ненавидят с новой силой.
Не щадили Ельцина в этот момент и самые радикальные демократы. Вот что писал в 1992 году в своей конфиденциальной аналитической записке советник Ельцина Сергей Станкевич: «Крайне опасно и пагубно намертво связать имя и престиж Президента с данным или каким-то другим правительством».
«Сдать» Гайдара призывали Ельцина все — «мягкие оппозиционеры из числа горбачевских академиков-интеллектуалов, яростные коммунисты и новые «патриоты», бывшие гекачеписты, верные Ельцину демократы, центристы из движения «Гражданский союз». Но самое главное — яростную и мощную атаку повели на гайдаровское правительство съезд народных депутатов, Верховный Совет и его спикер Руслан Хасбулатов.
Вице-президент Руцкой назвал их «мальчиками в розовых штанишках». Хасбулатов тоже не стесняется в выражениях, но без стилистических излишеств. Для него правительство Гайдара — пока всего лишь «безответственное».
Я привожу здесь самые мягкие цитаты, чтобы показать: огонь велся со всех точек — и справа, и слева, и с тыла, и с фронта. Но если уж говорить о настроении, об атмосфере, которые создавались прежде всего статьями в СМИ, высказываниями отдельных политиков и общественных деятелей, то слово «катастрофа» здесь не будет преувеличением.
Оно звучало отовсюду: «Катастрофа! катастрофа! катастрофа!» Именно судьба правительства, первого правительства новой России, и стала для Ельцина в 1992-м тем самым камнем преткновения, который привел к декабрьскому кризису и заставил его, по собственному признанию, пережить «тяжелые минуты» («Рванул в баню. Заперся. Лег на спину. Закрыл глаза»)…Но до того, как это случится, пройдет еще немало тревожных месяцев.
Уже в апреле 1992 года на Шестом съезде народных депутатов раздались требования об отставке правительства. Один из депутатов обвинил президента в том, что в команде Гайдара большинство составляют евреи. Оказалось, нет, не составляют. Но если этот эпизод можно оставить на совести конкретного антисемита, то слова другого депутата о том, что по вине правительства рождаемость упала в России на 30 процентов и заложена основа для демографической катастрофы, стали любимейшим аргументом критиков Б. Н. на десятки лет вперед. Между тем любой демограф подтвердит, что от социальной политики в области рождаемости зависит не так уж много (подтверждение тому — падение рождаемости в европейской части СССР в самые стабильные брежневские годы). Демографическая кривая ползет, набирает высоту или падает вниз совсем по другой логике.
Вот что пишет о ситуации на Шестом съезде Егор Гайдар: «Августовский шок преодолен, жестких репрессий после путча не последовало, непосредственная угроза голода и общего экономического краха отступила. Оппозиция оправилась. Теперь, по ее мнению, учитывая тяготы, которые легли на плечи народа в начальный этап преобразований, самое время как можно громче прокричать, что все было сделано против воли Съезда и Верховного Совета, сделано не так, как следовало, не так, как договаривались, нужно было мягче или жестче, быстрее или медленнее, во всяком случае по-иному, и что необходимо остановиться, а еще лучше — повернуть вспять… Поток ругани и проклятий в адрес правительства нарастает: монетаристы разорили, продали, погубили Россию…»
А вот что пишет Гайдар о Хасбулатове образца 1992 года: «Председательствующий Р. Хасбулатов, умело дирижируя Съездом, ведет с помощью его тысячеголосья свою симфонию. Вопрос о доверии в повестку не включает, но делает все возможное, чтобы критика, даже самая демагогическая, постоянно звучала. Судя по всему, он еще не готов к прямой конфронтации с президентом и еще не считает, что настал момент свалить правительство реформ, но хочет, чтобы оно вышло со Съезда предельно ослабленным, деморализованным, покорным Верховному Совету, точнее, лично ему — Хасбулатову. В этом желании напугать, но пока не убивать кроется его слабость».
Гайдар предложил своим коллегам пойти в атаку на съезд:
«У некоторых моих коллег настроение, близкое к паническому. Предлагаю не ждать пассивно развития событий, а самим предельно обострить ситуацию, чтобы скрытая двойственность позиции Съезда стала абсолютно ясной, и тем самым поставить депутатов перед необходимостью однозначного выбора. После короткого обсуждения предложение членами Кабинета принято».
