Вся Чехословакия ликовала оттого, что второй раз подряд насолила русским, не дав им вернуть себе чемпионский титул. «Что-то разладилось в механизме сборной. Не хочу упрекать в чем-то Бориса Павловича Кулагина, но, будучи объективно не хуже сборной ЧССР, мы проиграли им два чемпионата мира подряд. Для кого-то другого завершить эти турниры с медалями было бы счастьем. Но планка команды СССР всегда находилась на максимальной высоте», — признавался Борис Михайлов. В итоге два сезона, в которых Борис Павлович Кулагин после победы на Олимпиаде-76 не сумел привести команду к золоту мировых первенств, стоили ему места главного тренера в сборной СССР. Кулагину вспомнили и то, что он был слишком либерален с игроками, позволив взять им с собой в Вену жен, что не держит их в «ежовых рукавицах», как в свое время Анатолий Тарасов. Таких острых дискуссий относительно того, кому и как руководить советской сборной, отечественные газеты и общественное мнение еще не знали.
«В неудачах в Катовице и в Вене, как полагали наши наставники, были виноваты не столько они, сколько мы, игроки. После поражений хоккеистам припоминают какие-то происшествия месячной и даже двухмесячной давности. Нарушение режима, например («с излишествами» отметили чей-то день рождения). Плохо работали на тренировке. Я никого из партнеров не обеляю. Тем более что и сам небезгрешен», — вспоминал Валерий Харламов в автобиографии. Он действительно очень близко к сердцу принимал неудачи сборной на двух последних крупных турнирах.
В этой книге, вышедшей осенью 1977 года, Валерий Харламов объяснял причины провалов на двух чемпионатах мира подряд.
«…Ловлю себя на мысли, что одна, пусть и не решающая, причина поражений заключается как раз в том, что команда не проявила силы воли в полной мере. “Старики”, а я отношу уже себя к их числу, играли так, как могли, — ровно, без взлетов, поражающих воображение зрителя и соперников, молодые тоже не вспыхивали. Снизу нас, ведущих, никто не подпирал, борьбы за право попасть в сборную не было, а прежние успехи нашептывали: “Хватит!”», — поразительно точно поставил «диагноз» тех поражений прославленный хоккеист.
Той осенью в семье Харламовых родился второй ребенок: дочь, названная в честь матери Валерия Борисовича. Бетонита Харламова, будущий мастер спорта по художественной гимнастике, появилась на свет 9 октября 1977 года, спустя неделю с небольшим после старта очередного чемпионата СССР по хоккею. В этот день, как вспоминала Татьяна Харламова, ЦСКА играл матч. Друзья приготовили Валерию Харламову сюрприз. В самый разгар матча диктор зачитал текст: «Друзья поздравляют Валерия Харламова с рождением дочери, которую решили назвать Бегонитой». Поскольку игра транслировалась по Центральному телевидению, о том, что Харламов во второй раз стал отцом, узнали все советские зрители.
Но вернемся к ледовым баталиям. Борис Кулагин, по воспоминаниям ветеранов хоккейной сборной, умел находить ключ к каждому игроку, всегда интересовался жизнью игроков вне льда, был внимателен к самым разным сторонам быта спортсменов. Знал, кого поддержать, кого приструнить, умел находить дополнительную мотивацию, играя на самолюбии игроков. Чего не хватило Кулагину, сказать сложно. Но на то, что игроки сборной пребывали в некоем «благодушном настроении», обращали внимание даже неспециалисты.
Валерий Васильев как-то поведал об одном из перелетов через океан в очередное североамериканское турне в бытность тренером сборной Бориса Кулагина: «Прямо в самолете “тяпнули” мы с Валеркой Харламовым. Кулагин поймал с поличным, отнял по сто долларов и на первую игру не поставил. Потом простил… Мы стали его просить: “Вы хоть все деньги отнимите, только дайте сыграть. Мы же не за деньги — за родину”. А деньги, кстати, вернул… Нас почти всегда прощали. Почему бы и нет? Мы же пили профессионально. Знали — когда и сколько. На игре не отражалось — вот что главное».
Васильев вспоминал еще один случай, когда командой стал руководить Виктор Тихонов. «Выпили с Харламовым, и немало… На следующий день играем с чехами. Счет по ходу — 0:2 не в нашу пользу. Виктор Васильевич весь белый от злости ходит вдоль скамейки и бормочет сквозь зубы: “Враги, враги… Снимаю с игры”. Но ребята за нас с Харламовым заступились: “Оставьте, Виктор Васильевич, пусть попробуют реабилитироваться”. Тихонов сдался. И что же? Вышли мы с Валеркой, и потом нас назвали главными героями матча. Харламов забросил две шайбы, я сделал передачу… В результате сборная выиграла». Тихонов потом, то ли шутя, то ли всерьез, говорил: «Есть идея: может, разрешить этим двоим пить? В порядке исключения». А тогдашний министр спорта Сергей Павлов выступил с еще более интересным предложением. Подошел к нам с Харламовым и сказал: «Послушайте, ребята. Если вам так хочется, возьмите ключи от моей дачи, пейте там. Но на сборах все-таки не стоит. Нехорошо… Другие увидят, тоже начнут…» «Мы, правда, поблагодарили, но отказались», — улыбаясь, вспоминал Валерий Васильев.67
После трудного сезона хоккеисты расслабились на отдыхе. Съездили в Ялту, где особенно любили проводить время.
«Когда Валерка женился, мы уже меньше времени вместе проводили. И тем не менее в Ялту вместе ездили. Не забыть тот памятный отдых в 1977 году после такого трудного и нервного сезона. Мы как-то, пригорюнившиеся, пошли в ресторан, который поздно закрывался. Этакий ночной клуб по тем временам, — вспоминал Владимир Лутченко. — Сидим, особо не веселимся. Валера только не грустит, улыбается, танцует. Вдруг в помещение заходит Иосиф Давыдович Кобзон с супругой. И говорит: “Ну, что, ребята, пригорюнились, поедем завтра на рыбалку мужской компанией, жены не против?” Жены были не против. Мы добавляем: “Да мы толком рыбу ловить не умеем”. Он: “А что там уметь — наливай да пей. Завтра с утра жду вас на пирсе”. Ну, думаем, смешок смешком. И вдруг с утра раздается звонок от Иосифа Давыдовича: “Так, ребята, почему еще не внизу? Срочно, яхта готова, давайте, я вас жду”. Так мы и поехали в море».
«Я дружил с моряками-пограничниками, и командир отряда дал мне катер. Мы помимо снастей загрузили в него необходимые для рыбалки шампанское, водочку, закуску. Поехали в открытое море. Договорились, что будем прикасаться к спиртному только после выловленной рыбы. Иными словами, кто поймает, тот имеет право “остаканиться”. Так получилось, что Валере везло больше всех. У него был спиннинг с десятью крючками. И надо же, у него на всех десяти крючках было по рыбке. И вот после каждой выловленной рыбки, и, соответственно, после каждого выпитого стаканчика, он обязательно бросался в море. У него было смешное выражение лица. И говорил он с хитрецой: “Ну, что, мырнем? Мырнем”. Произносил букву “м” вместо “н”. После этого бросался с катера в море. Выпил он немного. В основном шампанского. Но море было неспокойное и его укачало. Я сразу дал команду экипажу: “На берег!”», — вспоминал Иосиф Кобзон в интервью для фильма «Валерий Харламов» из цикла «Живая история».
