Сталин же постоянно выступал против попыток развивать наступление в областях, населенных главным образом поляками. 24 июня он говорил корреспонденту УкрРОСТА: «Не надо забывать, что у поляков имеются резервы, которые уже подтянуты к Новгород-Волынскому и действия которых, несомненно, скажутся на днях». Он обращал внимание на то, что Польша опиралась на помощь многих западных стран: «Мы воюем не только с поляками, но и со всей Антантой, мобилизовавшей все черные силы Германии, Австрии, Румынии, снабжающей поляков всеми видами довольствия». Он знал, что «впереди еще будут бои, и бои жестокие». Сталин считал «неуместным то бахвальство и вредное для дела самодовольство, которое оказалось у некоторых товарищей: одни из них не довольствуются успехами на фронте и кричат о «марше на Варшаву», другие, не довольствуясь обороной нашей Республики от вражеского нападения, горделиво заявляют, что они могут помириться лишь на «красной советской Варшаве».
11 июля в беседе с корреспондентом «Правды» Сталин вновь осудил как «недостойное бахвальство» утверждения о том, что «с поляками в основе уже покончено, что нам остается лишь проделать «марш на Варшаву». Эти оценки и прогнозы Сталина полностью подтвердились после того, как Красная Армия вошла на территорию, населенную главным образом поляками.
В Польше была объявлена мобилизация мужчин всех возрастов и начался набор в армию добровольцев. В течение июля в польскую армию пришли 573 тысячи мобилизованных и 160 тысяч добровольцев. Правительство Польши предпринимало усилия для расширения своей социальной и политической поддержки. В середине июля был опубликован закон об ограничении помещичьих имений и льготах крестьянским хозяйствам, а 24 июля было сформировано «рабоче-крестьянское» правительство Витоса-Дашинского с участием социалистов. 21 июля премьер-министр Великобритании Ллойд Джордж заявил, что «Франция и Англия могут предоставить все необходимое для организации польских сил».
Все эти события были проигнорированы в Москве. 23 июля главком С.С. Каменев отдал приказ овладеть Варшавой. За день до этого Реввоенсовет Юго-Западного фронта, в состав которого входил Сталин, направил телеграмму с предложением перенести центр тяжести войск Юго-Западного фронта в пределы Галиции. Сначала Каменев утвердил это предложение, исходя из своего плана взять Варшаву силами Западного фронта, но затем 2 августа политбюро приняло решение объединить все войска Западного фронта и большую часть войск Юго-Западного фронта в один фронт, наступающий на центральную часть Польши. Одновременно политбюро поручило Сталину принять меры для выделения «врангелевского» участка в самостоятельный фронт. Поясняя задачу, Ленин писал: «Только что провели в Политбюро разделение фронтов, чтобы Вы исключительно занимались Врангелем. В связи с восстаниями, особенно на Кубани, а затем и в Сибири, опасность Врангеля становится громадной и внутри Цека растет стремление тотчас заключить мир с буржуазной Польшей. Я Вас прошу очень внимательно обсудить положение в Врангелем и дать Ваше заключение. С Главкомом я условился, что он даст Вам больше патронов, подкреплений и аэропланов».
Вряд ли Ленин был искренен, излагая мотивы решения политбюро. Ни о каком мире с Польшей речи и не шло. Еще 17 июля Советское правительство отвергло предложения Великобритании о начале мирных переговоров между Россией и Польшей, а с начала августа началась интенсивная подготовка к наступлению на Варшаву. Поскольку же членам политбюро (Ленин, Каменев, Крестинский, Троцкий) было известно отрицательное отношение Сталина к «маршу на Варшаву», то очевидно, что с помощью реорганизации фронтов его отстраняли от действий на западном направлении, в том числе и от руководства продвижением 1-й Конной армии, которая находилась на Западной Украине и в это время подошла ко Львову. Чтобы «подсластить» пилюлю, Сталина уверяли, что его оставляют руководить тем направлением, которое являлось якобы самым главным для судьбы республики, а также обещали помощь.
Ответ Сталина был резким: «Жестокие бои продолжаются с возрастающей силой, должно быть, сегодня потеряем Александровск. Вашу записку о разделении фронтов получил, не следовало бы Политбюро заниматься пустяками. Я могу работать на фронте еще максимум две недели, нужен отдых, поищите заместителя. Обещаниям Главкома не верю ни на минуту, он своими обещаниями только подводит. Что касается настроения ЦК в пользу мира с Польшей, нельзя не заметить, что наша дипломатия иногда очень удачно срывает результаты наших военных успехов». Было очевидно, что, имея веские причины возмущаться решением политбюро, Сталин не сдерживал свои эмоции. Возможно, что С. Семанов и В. Кардашов правы и Сталин «действительно очень переутомился». Помимо напряженной работы по руководству войсками фронта, сражавшегося как против Врангеля, так и поляков, Сталин продолжал руководить двумя наркоматами. Одновременно он исполнял множество других поручений, в том числе готовил замечания к проекту тезисов Ленина по национальному и колониальному вопросам для II конгресса Коминтерна, открывшегося 19 июля.
3 августа Ленин, словно не заметив очевидные резкие и раздраженные выпады Сталина, писал ему: «Не совсем понимаю, почему Вы недовольны разделением фронтов. Сообщите Ваши мотивы. Мне казалось, что это необходимо, раз опасность Врангеля возрастает. Насчет заместителя сообщите Ваше мнение о кандидате. Также прошу сообщить, с какими обещаниями опаздывает Главком. Наша дипломатия подчинена Цека и никогда не сорвет наших успехов, если опасность Врангеля не вызовет колебаний внутри Цека…»
Видимо, Сталин успел «остыть» и ответил Ленину по существу. Он предложил сохранить аппарат и имущество командования Юго-Западного фронта за новым Южным фронтом, а 12-ю и 1-ю Конные армии передать Западному фронту. Это предложение было утверждено РВС республики, а затем и пленумом ЦК.
4 августа Ленин запрашивал мнение Сталина накануне пленума ЦК: «Постарайтесь до тех пор прислать Ваше заключение о характере заминок у Буденного и на фронте Врангеля, а равно и о наших военных перспективах на обоих фронтах. От Вашего заключения могут зависеть важнейшие политические решения».
Явно сохраняя обиду из-за решения о расформировании Юго-Западного фронта, Сталин несколько ворчливо ответил Ленину в тот же день: «…Я не знаю, для чего собственно Вам нужно мое мнение, поэтому я не в состоянии передать Вам требуемого заключения и ограничусь сообщением голых фактов. Заминка Буденного временная, противник бросил на Буденного литовскую, луцкую и галицкую группы в целях спасения Львова. Буденный уверяет, что он разобьет противника (он уже взял большое количество пленных), но Львов будет взят, очевидно с некоторым опозданием. Словом, заминка Буденного не означает перелома в пользу противника. Что касается Врангеля, мы теперь хотя и слабы по причинам, изложенным выше, но все же сдерживаем противника; не позднее как через неделю мы пустим в ход 30 тыс. свежих штыков…»
