К важнейшим германским институтам, несомненно, относилась в то время церковь. Можно подумать, что выиграть ее в союзники против атеистического большевизма было бы нетрудным делом. Дрязги с церковью, однако, не подходили для того, чтобы создать друзей в мире для рейха и его режима. При всем при том обе церкви (имеются в виду католическая и протестантская), безусловно, не хотели бы попасть под власть большевиков! С другой стороны, они также не знали, что им ожидать от диктатора Гитлера, если его господство останется неоспоримым.
Итак, отношения между церквями и режимом часто были напряженными. Идеолог в Гитлере выдвинул «тотальную претензию» на души возглавляемых им людей. Тем самым столкнул части немецкого народа, и здесь опять-таки относившиеся к элитам, — однако не только их, — в конфликты с совестью. В качестве молодого командира роты, мне было в то время 22 года, я приобрел достойный внимания опыт. В 1943 году мы формировали танковую дивизию «Гитлерюгенд». Рядовые рекрутировались в основном из уже военнообязанных членов гитлерюгенда, вызвавшихся добровольцами. За этих молодых парней убедительно просил нас, юных офицеров, Зепп Дитрих (тем временем командующий генерал танкового корпуса «Лейбштандарт»). Мы должны были бы, при всей последовательности обучения, воспринимать себя воспитателями и вожаками молодежи, да что там, даже заменять, до определенной степени, отцов.
Как-то один из моих офицеров указал мне на молодого бойца, несшего службу не с такой же веселой готовностью, как его товарищи. Речь шла о пареньке из Верхней Силезии с польским именем. Я догадывался, в чем дело, когда этот молодой человек, производивший угнетенное впечатление, доложился о себе. Он быстро преисполнился доверием и когда я спросил, что его печалит, откровенно признался — невозможность посещать мессу. Дальнейший разговор показал, он потому лишь пошел добровольцем в Ваффен-СС, что весь класс так поступил, и он не осмелился остаться в одиночестве, что он вообще-то сделал бы с удовольствием, так как СС враждебны церкви. Отец погиб. Мать предостерегла его на прощание: «Держись своей веры!» Не стоило никакого труда получить от моего командира полка разрешение отправлять молодого солдата по воскресеньям на мотоцикле в ближайшую церковь, кстати, французскую, так как мы в это время располагались на армейском полигоне во Франции. Командир был того же мнения, что и я, юноше, стоявшему перед тяжелыми эмоциональными переживаниями предстоящих боев, необходимо дать возможность исполнения обрядов его религии.
Не является ли этот пример pars pro toto (буквально «часть за целое», по смыслу «часть, представляющая целое») для положения с совестью многих немцев? С одной стороны, отечество, находившееся в экзистенциальной борьбе на жизнь и смерть, с другой стороны, режим, столкнувший многих из-за их веры в конфликты с совестью. Одним из лучших друзей родителей был граф Шенбург, «Эрнстл», как его называли. Уже студентом в 1920-е годы его часто и с удовольствием принимали в нашем доме. Мы, дети, его очень любили. В конце концов он стал чуть ли не членом семьи. Я хорошо помню, как он в 1932 году — во время двух туров выборов рейхспрезидента — сказал, что рано или поздно произойдет последняя битва между коммунистами и национал-социалистами. Он верит в победу национал-социалистов, потому что саксонские рабочие — он был родом из Саксонии — хитрые и в большинстве за Гитлера; и они, в общем, знают, куда подует ветер. В свои одиннадцать лет я был очень впечатлен ожидавшейся им эскалацией внутригерманской ситуации.
Должно быть, в 1935–1936 годах отец попросил «Эрнстла» Шенбурга — тот был католиком — установить контакт с католическими кругами в Англии, с тем чтобы пропагандировать в них идею англо-германского альянса. Мне помнится очень ясно печальная озадаченность отца, когда он сообщил матери, что «Эрнстл», ввиду напряженных отношений режима с католической церковью, не видел для себя возможности сотрудничества. По мнению же, разделявшемуся отцом, который и присоединился к Гитлеру лишь по этой причине, внешняя политика имеет абсолютный приоритет даже и в отношении внутриполитических разногласий, так как от нее в конечном счете зависит существование общества. Несмотря на это, Шенбург стал офицером запаса и погиб в первый день польской кампании за страну, с режимом которой он не был согласен. Отец очень тяжело пережил его смерть. Судьба Шенбурга показательна для затруднительного положения многих немцев: с одной стороны, скрытая угроза рейху в его центральноевропейском положении, с другой стороны, режим, по отношению к которому по различнейшим причинам проявлялось большое недоверие. Десять двоюродных братьев моей жены погибли. Они были верующими евангеликами и отвергали режим Гитлера.
Отец предложил Гитлеру предоставить католической церкви доступ к оккупированной России. Я помню так хорошо рассказ об этом матери, потому что благодаря ее утверждению «это было бы исполнением многовековой мечты католической церкви», мне в то время вообще впервые открылось отношение православной церкви к католической. Излишне упоминать, что отцовской инициативе не сопутствовал успех, в конце концов Гитлер все же дал указание отворить закрытые при Сталине церкви на Украине.
Другую группу, здесь было бы почти позволительно употребить слово «каста», естественным образом имевшую для Гитлера и его политики особое значение, представлял генералитет. Лояльность вооруженных сил в условиях диктатуры всегда особенно важна, потому что они располагают техническим потенциалом, чтобы свергнуть диктатора. Генералитет нес главную ответственность за то, чтобы как можно быстрее завершить перевооружение, сократив, насколько возможно, фазу риска. Он вел свое происхождение от старой кайзеровской армии. Эти круги были консервативны в истинном смысле этого слова. Им удалось сохранить солдатскую традицию немецкой армии, пронеся ее через катастрофу 1918 года и все потрясения Веймарской республики. Определенная солдатская традиция, основанная на передаваемой из поколения в поколение готовности в определенных условиях отдать жизнь за свою страну — как бы сегодня ни крутили, ни вертели — должна будет на все времена остаться духовной основой армии для выполнения ее главной задачи по защите страны от агрессии извне.
Бывшие кайзеровские офицеры создали в «рейхсвере», как назывались вооруженные силы в период Веймарской республики, кадровую армию и заложили тем самым основу, без которой перевооружение при Гитлере так быстро не было бы возможно. «Фактор времени» играл решающую роль в отношении того, кем и в какой форме должно было производиться вооружение. Вопреки представлению Рема о построении милиционной армии с привлечением СА, Гитлер последовательно сделал ставку на консервативных генералов и созданный ими офицерский корпус. Лишь так можно было в течение относительно небольшого времени умножить вооруженные силы и сократить, насколько возможно, «фазу риска». Гитлер должен был взвесить все «за» и «против» этого решения и принять их во внимание. Солдатские добродетели, которые сберегли «кайзеровские» офицеры, имели, однако, также и отрицательную обратную сторону. «Старперов», не вписывавшихся в современную, носившую отпечаток «народного сообщества» армию, защищали и поддерживали, нередко с высокомерием и заносчивостью.
