Дитерихса в военных неудачах» [542].
Согласимся, что из приведенных названий невозможно точно уяснить: кто исполнитель рапорта и кому он адресован, так как Моринс числится то исполнителем, то адресатом. Если все же Моринс получатель, тогда кто автор? За рамками определенности остались должность и статус, воинское звание (капитан или майор), национальность и гражданство Моринса.
Многие известные ученые брались ответить на эти вопросы, но оказались в тупике. Причем, если советский историк Г. З. Иоффе аккуратно назвал Моринса «союзным майором», то П. Н. Зырянов определенно «английским майором» [543].
Вероятной принадлежностью к союзным Франции и Великобритании вся глубина идентификации анонима и ограничивалась. Однако члены союзных военных миссий в России были немногочисленны и персонально известны, а многие из них выпустили мемуары и воспоминания о службе на Урале и в Сибири.
Так почему же историки Гражданской войны в России так и не смогли установить ни автора, ни получателя документа? Возможно потому, что никакого офицера Моринса не существовало, а, может быть, удачно взятый псевдоним так и остался не раскрытым до настоящего времени.
Генерал М.К. Дитерихс
Но при таком наборе неопределенностей и без научной атрибутации документ вполне мог оказаться на поверку литературной мистификацией, дезинформацией Политического управления Реввоенсовета (и т. д. и т. п.), то есть, исторической подделкой.
Атрибутация и анализ архивного документа
Молодой ученый из Института истории и археологии Уральского отделения РАН М. И. Вебер при обсуждении проблемы высказал догадку, что Моринс – это Марино, французский офицер. Согласимся, что разница в написании двух иностранных фамилий незначительна, и в утвердительном случае путь научного поиска значительно бы сократился. Для проверки гипотезы необходимо было получить доступ к архивному источнику, так как при обнаружении дефекта носителя или неточного воспроизведения и могло появиться ошибочное прочтение.
В конце 2021 г., в условиях пандемийных ограничений работы учреждений, удалось получить электронный образ искомого документа из фондов Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ). Ошибки публикатора в прочтении имени машинописной копии текста не выявлено, однако обнаружилась принципиальная вещь: изначально несклоняемый адресат Моринс неверно стал именоваться как исполнитель, а в дальнейших публикациях превратился в Моринса (Моринсу). На вопросе наличия подлинника остановимся ниже.
При сравнении аутентичного образа и тиражированных текстов оказалось, что первый публикатор М. М. Константинов, а затем и последователи, опрометчиво опустил заголовок документа «Копия рапорта майору Моринс от 6.XI.1919 г.» [544], заменив на свой «Рапорт майора Моринса…». Тем самым, майор долгие годы ошибочно числился автором рапорта, а его имя стало видоизменяться, легко склоняясь по правилу русского языка.
Аналогично в первой публикации выпала заключительная строка «В Омске 6 ноября 1919 г.», что дало пищу последователям непродуктивно гадать о дате создания документа. Хотя современные составители двухтомника «А. В. Колчак. 1874–1920» вернули дату и родной заголовок, но в собственном наименовании рапорта понизили майора Моринса до капитана, что противоречило приведенному тексту [545].
Таким образом, после определения реквизитов архивного источника, зафиксируем, что перед нами рапорт некоего военнослужащего, адресованный «майору Моринс», исполненный в Омске 6 ноября 1919 г., то есть на второй день после описанной отставки генерала М. К. Дитерихса.
Согласно документации ГАРФ, рапорт приобщен к архивному делу «Оперативные документы (1919–1920 гг.)» с отметками поступления (без указания даты) в Архив Октябрьской революции, затем переименованный в Центральный госархив Октябрьской революции – ныне ГАРФ. Для объективности укажем предшествующий и последующий документы указанного дела: «Разговор по прямому проводу предсовмина Пепеляева с Колчаком» и «Телеграммы от ген. – майора Войцеховского в брит. воен. миссию во Владивостоке и ответная предс. Врем. прав. Медведева и ген. Болдырева» [546].
С учетом изложенного, считаем, что искомый рапорт попал командованию Красной армии в числе других трофейных штабных материалов, во множестве захваченных во время спешной эвакуации сибирских городов, а по окончанию боевых действий и минованию надобности поступил в госархив, наряду с аналогичными «оперативными документами» армии Колчака.
Текст неустановленного автора в качестве «свидетеля» поворотного момента Белого движения на Востоке России можно разделить на три условные части: пересказ совещания в резиденции А. В. Колчака с фразами прямой речи; короткий диалог за пределами служебного кабинета, отстраненного от должности М. К. Дитерихса с английским офицером связи; оценки поведения Колчака вкупе со сведениями неназванного агента на развитие ситуации. Заканчивается рапорт цитатой из высказанного адмиралом сожаления на следующий день, 5 ноября: «Я дал бы много за то, если бы в настоящее время был бы простым генералом, но не Верховным правителем» [547]. Последняя датировка в тексте указывает, что автор оценивал события и поступающую информацию в течение двух дней, завершив отчет 6 ноября 1919 г.
Логично было бы уяснить – сколько человек присутствовало на совещании 4 ноября, чтобы предполагать в одном из них автора отчета. На встрече адмирала с бывшим и вновь назначенным командующим прозвучало много резкой и обидной критики по поводу военной некомпетентности, как полагаем в отсутствие других должностных лиц ставки и иностранных офицеров. Согласно воспоминаниям К. В. Сахарова, три генерала совещались «в кабинете верховного» без посторонних «один против другого», а их помощники и адъютанты дожидались в приемной [548].
Таким образом, от кого-то из участников произошла утечка конфиденциальных сведений, возможно в виде последующего пересказа в своем близком окружении. Причем ситуация была изложена скорее всего устами обиженного генерал-лейтенанта М. К. Дитерихса. Согласимся с анализом историка П. Н. Зырянова: «Моринс…, либо эти агенты записывали со слов Дитерихса: Колчак изображен карикатурно (ломал карандаши, залил чернилами стол, топал ногами), Сахаров иронически (в позе Наполеона – В.К.), а Дитерихс весьма достойно» [549].
Проницательный ученый отметил, что в тексте дважды есть отсылка на некоего «агента», но, к сожалению, далее не продвинулся и не отработал версию о рассматриваемом документе как
