И несмотря на то, что во всех соревнованиях — одиночном, парном и смешанном — он оказался в самых трудных подгруппах, Озеров сумел показать блестящие результаты. В одиночном он дошел до полуфинала сравнительно легко и встретился там со своим одноклубником Михаилом Корчагиным. В то время этот теннисист играл сильнее всех, выиграл первенство
Москвы. Вот и в финале чемпионата он резво взялся за дело и необычайно легко расправился с Озеровым в первой и второй партиях со счетом 6:1 и 6:2. Повел он и в третьей 4:2 и 40:15. Однако дальше произошло невероятное. Инициатива постепенно перешла к Озерову, и он в конце концов вырвал победу и третьей партии. Выиграл в четвертой и пятой партиях. И вышел в финал! Далее послушаем его собственный рассказ:
«Я никогда так хорошо не играл, как в тот день. Но удача пришла не сразу. Я любил отдавать подачу сопернику, хотя и по сей день считается, что подача — это преимущество. Я же рассуждал так: пока подающий волнуется, легче выиграть у него подачу, а потом на своей закрепить счет. Но такая тактика успеха мне не принесла, и первые три мяча я проиграл. И вдруг слышу, как совсем рядом, на футбольном стадионе, оркестр играет Гимн Советского Союза. В таких случаях все должны встать. Андреев начинает подавать, я же поднимаю руку и становлюсь по стойке «смирно». Никто не понимает, в чем дело. Андреев снова начинает подавать. Я повторяю свой тактический ход. Судья понял, что надо встать, и встал прямо на вышке. Поднялся весь стадион. И все честно отстояли три куплета, после чего я сделал 5 ударов и пошел меняться с Андреевым сторонами, ведя в счете 1:0.
Я выиграл 6:2, 6:3, 6:2. Давно так мощно и с таким удовольствием я не играл. Может быть, мне помог приказ председателя Спорткомитета, а может быть, добрые люди, которые всегда помогали мне в тяжелые минуты и в дни самых горьких испытаний».
Озеров победил и в двух других соревнованиях — парном и смешанном. Когда он позвонил в Москву, прямо в больницу, где лежал его отец, тот поздравил его с победой, но затем сказал: «Хватит, славу ты уже познал, займись делом! МХАТ, радио, телевидение». Озеров так и сделал, объявив после чемпионата, что он уходит из большого тенниса. На этот раз насильно удерживать его уже никто не стал. Через несколько месяцев после этого отец Озерова скончался.
Чуть позже Озеров все же несколько раз возвращался на корт и даже участвовал в официальных соревнованиях. Однажды это произошло в те же 50-е годы, когда его попросили сыграть на Спартакиаде за столичную команду (хороших теннисистов в Москве тогда было мало). Озеров согласился, хотя внешне выглядел весьма неспортивно — он сильно прибавил в весе. Однако его положили в Институт питания имени Певзнера, где он за полтора месяца похудел на 19 кг 500 г. По существу, без всякой подготовки он вышел на корт и сумел выиграть три серебряные медали.
После ухода из большого тенниса Озеров все силы сосредоточил на работе в театре и в спортивной радиожурналистике. В театре он был занят сразу в нескольких спектаклях: «Пиквикский клуб», «Школа злословия», «Вишневый сад», «Синяя птица», «Вторая любовь». Однако большую часть времени у Озерова все-таки отнимали спортивные репортажи. После смерти Сталина советский спорт стал развиваться еще интенсивнее, чем прежде, участились поездки наших команд за рубеж. Вместе с ними на эти соревнования выезжали и комментаторы. К примеру, в 1954 году вместе с футбольной командой «Спартак» Озеров отправился в Бельгию. Курьез, но та поездка запомнилась ему не столько азартной игрой одноклубников, сколько… стриптизом. Что же произошло?
Хозяева соревнований предлагали гостям самую разнообразную культурную программу. В том числе посещение театров, музеев, выставок. Однако руководство делегации в лице начальника Управления футбола Валентина Антипенка неизменно отвечало «нет», мотивируя это тем, что бельгийцы только и мечтают о том, чтобы в преддверии матчей уморить советских футболистов походами по музеям. Но хозяева настаивали. В конце концов им удалось уговорить Антипенка посмотреть хотя бы лучшее в мире бельгийское ревю. «Это наша гордость — комедия!» — говорили бельгийцы. «Ну что ж, комедию мы уважаем», — дрогнул Антипенок и дал «добро» на коллективный поход.
Когда спартаковцы прибыли в варьете, им выделили лучшие места: руководство усадили за столики поближе к сцене, футболисты заняли места чуть поодаль. Принесли шампанское (для начальства) и соки (для футболистов). Затем начался концерт. Начался он прилично — были исполнены ария из оперы «Кармен», какие-то дуэты и танцевальные номера в стиле Колонного зала Дома Союзов. Но вот затем… На сцену внезапно вышли сразу шесть полуобнаженных женщин, которые под зажигательный мотив стали выделывать на сцене весьма рискованные «па»: крутили бедрами, трясли грудями и задирали ноги выше головы. Наши руководители стали ерзать на своих стульях, стрелять глазами, пытаясь найти устроителей этого просмотра. Но бельгийцев и след простыл. А концерт набирал обороты. Вслед за девицами на сцену выбежала еще одна экзальтированная девица, которая пошла гораздо дальше своих предшественниц — она не стала крутить-вертеть своими прелестями, а просто разделась догола, чем вызвала бурный восторг у советских футболистов. Но неистовые аплодисменты было последнее, что они успели сделать. В следующее мгновение руководители нашей делегации дружно поднялись со своих мест и покинули варьете, уведя с собой, естественно, и футболистов.
В той же поездке с Озеровым приключилась еще одна история, которая затем превратилась в легенду. Дело было так.
На одной из тренировок Озеров решил вспомнить молодость и размяться вместе с футболистами. И надо было такому с лучиться, что за этой тренировкой наблюдал местный чемпион по теннису, шестая ракетка Бельгии. Оценив старание русских футболистов, он вскольз заметил, что в теннисе им везет гораздо меньше, чем в футболе. На что один из тренеров «Спартака» Николай Дементьев, сидевший рядом, сказал: «Это вы зря так говорите. Да у нас не только теннисисты прекрасно играют, у нас любой футболист, взяв в руки ракетку, обыграет нас в два счета». Эта фраза больно задела бельгийца, и он сказал: «Это какие-такие футболисты играют сильнее меня?» — Да вот хотя бы тот», — и Дементьев ткнул пальцем в сторону разминающегося на кромке поля Озерова. «Вот этот толстяк, который вместо того, чтобы вместе со всеми бегать по полю, стучит по мячу? Да он мне вообще не соперник!» И тут Дементьев пошел ва-банк. «Спорим, что мой игрок завтра обыграет вас без всякого труда?» Уязвленный бельгиец согласился, и спорщики ударили по рукам.
Как ни странно, но Озеров, узнав о том, в каком мероприятии ему предстоит участвовать, не встал в позу, а легко согласился поучаствовать в розыгрыше. То ли решил проучить зарвавшегося бельгийца, то ли рассчитывал получить свою долю от обещанного выигрыша. Короче, на корт он вышел. И показал все, на что был способен. Говорят, ошалевший от его потрясающей игры бельгиец пускался на самые различные ухищрения — то менял ракетку, то майку, то тапки, однако все равно проигрывал сет за сетом и в конце концов сдался на милость победителя.
