20
Это были наиболее воинствующие группы рабочих, которые 12 апреля, чуть позже после прибытия Ленина из ссылки, выпустили интересные резолюции, напечатанные в «Известиях», официальном органе Советов. Они побуждали Советы рабочих и солдатских депутатов «категорически потребовать» от Временного правительства немедленно опубликовать все тайные договоры, в которые вступил с союзниками царь, поскольку это является требованием для созыва международной конференции для начала переговоров о мире и т. д. Рабочие завода «Старый Парвиайнен» пошли далее: они потребовали удаления Временного правительства, «которое служит только препятствием революционному делу», и передачи власти в руки СВСД, образованию Красной гвардии и народного ополчения, а также «немедленного захвата земли крестьянскими комитетами и передачи всех средств производства в руки рабочих».
Усилие (фр.).
После июля красногвардейцы должны были действовать тайно, чтобы скрыть свое оружие. К Октябрю организации распространились вглубь и вширь. Были учреждены штабы красногвардейцев во всех рабочих районах. В положении, принятом на совещании красногвардейцев 23 октября 1917 года (одна сотня делегатов представляла почти 20 000 организованных красногвардейцев на этих переговорах), было записано: «Рабочая Красная гвардия состоит из рабочих, рекомендованных социалистическими партиями, фабричными комитетами и профсоюзами». Четвертый пункт гласит: «Строгое соблюдение дисциплины и безусловное подчинение избранным органам Гвардии должно быть основано не на слепом подчинении, но на осознании исключительной важности и ответственности перед обязанностями и долгом Рабочей гвардии, а также на факте, что Гвардия – полностью свободная и независимая демократическая организация».
Когда Керенский 4 сентября приказал распустить Красную гвардию, красногвардейцы спокойно проигнорировали приказ. Кое-кто спрятал ружья. А кто-то открыто отказался сдавать оружие, несмотря на приказ, и спрятал его.
Сомнительно, чтобы ко времени Демократической конференции Керенский, не способный разрешить противоречия нынешней ситуации, был в состоянии признать или определить свои суровые ошибки. Троцкий цитирует Милюкова (История русской революции / Пер. Макса Истмана. Нью-Йорк, 1932. Т. II. С. 348), который описывал, каким он ему показался в этот период премьер, следующими словами: «Чем дальше шел Керенский, тем больше он выказывал все признаки патологического состояния духа, которое на медицинском языке может быть названо «психической неврастенией». Милюков, добавляет Троцкий, приписывал Кишкину влияние, которое тот оказывал на Керенского. Кишкин был кадетом, министром Временного правительства и психиатром, который умело обращался с премьером как с пациентом.
Ответ пришел днем 24 октября, когда Керенский, пытаясь заручиться кредитом доверия от Совета республики (также называемого Предпарламентом), пообещал сокрушить восстание «черни» и попросил членов Совета о поддержке.
Карр Эдвард. Революция большевиков, 1917-1923. ч. III, Нью-Йорк, 1953. С. 61. Приводит официальные данные о числе красногвардейцев в Петрограде в октябре и называет цифру не более 12 000 (Большая советская энциклопедия. Т. 34. 1937. С. 579).
См. у Троцкого в книге «История русской революции», т. III, с. 184. Рабочая гвардия ведет свое начало с 1905 года и возродилась после Февральской революции. Красная гвардия, или рабочая гвардия, существовала не только в Петрограде или Москве. В провинциальных промышленных районах «укрепление Рабочей гвардии влекло за собой полную перемену отношений, не только в пределах данного завода, но и вокруг него. Вооруженные рабочие убирали руководителей и инженеров и даже арестовывали их. По решениям, принятым на фабричных митингах, Красная гвардия довольно часто получала жалованье от фабричного казначея. На Урале, с его богатыми традициями партизанской борьбы 1905 года, отряды Красной гвардии, возглавляемые старыми ветеранами… почти незаметно разогнали старое правительство и заменили его советскими институтами».
Смелость, смелость и еще раз смелость (фр.).
Подробности о собрании Центрального комитета 10 октября опубликованы в книге Валентина Николаевича Астрова, под редакцией А.Н. Степкова и Дж. Томаса «Иллюстрированная история Русской революции» (перевод Фреды Атли, Нью-Йорк, 1928, т. II, с. 298-300), однако они почти не указывают на то, что кроме докладов Ленина и Свердлова (в Минске, на Северном фронте и на конференции в «Литовском» полку в Москве) другие содержали оптимизм насчет захвата власти в то время.
Например, в одном параграфе говорится: «Товарищ Урицкий объявил, что мы слабы не только с технической стороны, но во всех разделах нашей работы. Мы издали ряд резолюций, но о решительных мерах – не было ни одной! Петроградский Совет неорганизован, мало проводится митингов и т. д. В чем наша сила? Петроградские рабочие имеют 40 000 винтовок, однако это не решает вопрос. Это ничего. Гарнизон после июльских дней не может внушать никаких великих надежд. Впрочем, в любом случае, если мы все же решимся на восстание, некоторую работу в этом направлении нужно будет провести. Необходимо принять определенные меры».
Мария Ильинична Ульянова – одна из сестер Ленина, а Эйно Рахья (иногда историки пишут его фамилию как Рахия или Ракья) – воинствующий петроградский большевик, финн но рождению.
Вероятно, более точную, чем эта, историю мы услышали от самого Рахья. См. у Астрова и др. Иллюстрированная история. Т. II. С. 347 – 348. Они с Лениным воспользовались ссорой между солдатами и рабочими на дальнем конце Литейного моста и прошмыгнули мимо. Затем свернули на Шпалерную улицу и «уже прошли большое расстояние от Шпалерной, когда два юнкера верхом на лошадях предстали перед нами и закричали: «Стойте! Паспорта!» Я шепнул Владимиру Ильичу: «Идите, я с ними справлюсь». У меня в кармане было два револьвера.
Я начал грубо ссориться с ними и сказал, что никто не знал, что были введены паспорта, и поэтому мы вовремя не обеспечили себя ими. Владимир Ильич потихоньку ушел от нас… Наконец, они, очевидно, решили, что не стоит тратить время на потасовку с двумя бродягами вроде нас. Мы на самом деле выглядели как типичные оборванцы. Они ускакали прочь. Я догнал Владимира Ильича, который ушел довольно далеко, и мы продолжили наш путь».
