Не исключено, что фамилию Стон использовал прибывший в 1919 году во Францию сотрудник Российского телеграфного агентства (РОСТА) Владимир Иванович Федоров (псевдоним Забрежнев). В прошлом видный анархист и масон, он длительное время проживал в эмиграции, в основном в Париже. Вступив в 1919 году в РКП(б), Владимир Забрежнев стал доверенным лицом самого В. И. Ленина. В чемодане с двойным дном В. И. Забрежнев привез 9 бриллиантов, в том числе два по 12,17 карата каждый. Обладая такими драгоценностями, он автоматически становился главным финансистом французских единомышленников Москвы. В 1921–1922 годах В. И. Забрежнев заведовал отделом печати НКИД, а в 1922–1923 годах являлся начальником Научно-технического отдела ОГПУ — и это говорит о многом. В 1926–1927 годах он находился в составе советской торгово-дипломатической миссии в китайском городе Урумчи, в конце 1920-х годов умудрился стать заместителем директора Эрмитажа по научной части и даже временно исполняющим обязанности директора Эрмитажа. С 1930 по 1932 год был заместителем директора Института мозга и Института имени Лесгафта в Ленинграде, а с 1932 года вплоть до ареста в августе 1938 года работал цензором в Леноблглавлите.
Во второй половине марта 1920 года состав делегации пополнился еще двумя коминтерновцами, Владимиром Деготем и Софьей Соколовской. О Владимире Александровиче Деготе речь пойдет в четвертой главе, а о Софье Ивановне Соколовской скажем несколько слов здесь. Она родилась 29 марта 1894 года в Одессе в семье адвоката и служащей городской бактериологической станции. Родители Сони в молодости принимали участие в народническом движении. Мать — Людмила Ивановна (в девичестве Лисенко) даже подверглась административной ссылке по делу ученика Н.Г. Чернышевского Германа Александровича Лопатина. Поэтому нет ничего удивительного в том, что до 18-летнего возраста Софья Соколовская сочувствовала партии социалистов-революционеров (эсеров), считавших себя наследниками народнической идеи. Однако постепенно в ее мировоззрении наступает перелом, и в 1915 году слушательницей юридического факультета Высших женских Бестужевских курсов она вступает в большевистскую фракцию РСДРП. С мая 1917 года С.И. Соколовская — член Черниговского губкома партии, а с захватом власти большевиками становится председателем Черниговского Совета рабочих депутатов. Она избиралась делегатом I, а затем и II съездов компартии Украины, по окончании которого была направлена не без ведома И.В. Сталина на нелегальную работу в Одессу (ноябрь 1918 года). Здесь С.И. Соколовская под псевдонимом Елены Кирилловны Светловой вошла в состав местного обкома и самым активным образом занялась организацией коммунистической пропаганды среди солдат и матросов экспедиционного корпуса стран Антанты, оккупировавшего город. Одесский коммунист-подпольщик Филипп Ефимович Балкун впоследствии вспоминал: «…Елена Соколовская. Всегда спокойная, бесстрашная. Она, бывало, сидит на «явке», держа возле себя пачку папирос и печать областкома. Она деловито инструктировала товарищей из провинции. Давала им деньги, мандат и прощалась с ними, а если с ней случалось какое-нибудь приключение, то она это рассказывала не иначе как со смехом, и прекрасные глаза блестели от радости и смеха, и не раз нам, мужчинам, приходилось краснеть, когда мы не решались ходить так поздно ночью, а Елена ходила»[52].
Когда установилась советская власть, распространился слух, в том числе и в партийных кругах, что С. И. Соколовская порой лично наблюдала за казнью видных контрреволюционеров. Позже его добросовестно воспроизвел в своей книге свидетель революционных событий в России француз Марсель Боди[53]. С этой информацией перекликается замечание коминтерновца Виктора Сержа (наст. фам. Кибальчич). В «Воспоминаниях революционера» среди лиц, запомнившихся ему в период работы III Конгресса Коминтерна, он отметил «маленькую белокурую чекистку из Одессы, о кровавой жестокости которой ходили слухи»[54]. Имелась в виду, конечно же, Софья Соколовская, которая, как документально установлено, работала на Конгрессе переводчицей в редакционной комиссии французской делегации.
Вряд ли, однако, эти пересуды соответствовали действительности — в годы Гражданской войны почти в каждом губернском городе находилась «красная ведьма», за спиной которой шептали, что она участвует в расстрелах арестованных в подвалах ЧК[55]. Вероятно, мы имеем дело с образчиком народной мифологии, активно использующей контрасты. Кровь «вопиет» сильней, когда к ней причастны хрупкие женские руки!
В декабре 1919 года, следуя полученной директиве, С. И. Соколовская вместе с В. А. Деготем выехала в Италию, а потом и Францию, где ей поручили наладить связь французских сторонников Коминтерна из провинции с Парижем, а также подготовку пропагандистских материалов о Советской России.
После возвращения из-за границы и участия по поручению ЦК РКП(б) в работе III Конгресса Коминтерна С. Соколовская получила должность заместителя заведующего Мосгубполитпросветом. К этому времени часть ее подпольного псевдонима — Елена Кирилловна — стала официальным именем и отчеством (кстати, это отразилось уже в воспоминаниях Филиппа Балкуна). С 1925 года она работала инструктором Сокольнического райкома МГК РКП(б), а затем — в Московском областном комитете партии. В 1930 году перешла в аппарат Центральной контрольной комиссии — Рабоче-крестьянской инспекции (ЦКК-РКИ). На XVI съезде избиралась членом ЦКК ВКП(б). В 1935 году С. И. Соколовскую назначили директором студии «Мосфильм». Как оказалось, это была ее последняя должность: в 1937 году С. И. Соколовскую арестовали, а 26 августа 1938 года — расстреляли. «Французская шпионка» — так отозвался о ней И. В. Сталин в беседе с Георгием Димитровым 7 ноября 1937 года[56].
По согласованию с остальными членами делегации Альбрехт должен был отвечать за связи с руководством французских рабочих организаций, включая СФИО, а также за переписку с инстанциями Коминтерна. Однако быстро нашедшие общий язык В. Деготь, С. Соколовская и И. П. Степанов тут же стали использовать любой удобный случай для отправки в Москву и Берлин, где находился Западноевропейский секретариат ИККИ, собственных корреспонденций.
Неясно, что явилось первопричиной конфликта в группе коминтерновцев: соперничество или же реальные просчеты в работе. Сам Альбрехт утверждал, что расхождения выявились прежде всего относительно принципа взаимоотношений с французами. Если он придерживался метода максимальной интеграции с Комитетом III Интернационала, то В. Деготь и остальные настаивали на организационной самостоятельности лосланцев Коминтерна. В то же время Альбрехт не упустил случая передать в Москву сплетню о финансовой нечистоплотности В. Деготя в период его работы в Одессе[57].
