Был ли в курсе Сталин постепенного восхождения Берии к вершинам власти, пока еще региональной? Тем более — не где-нибудь, а на родине советского вождя, где еще остались не на последних ролях старые большевики, которые самого Сталина и его роль в революционном движении помнили. А ведь Сталин не мог не знать о том, что реальную историю революции в Закавказье предстоит перелицовывать под его ведущую роль. Есть один любопытный документ, который подтверждает внимание Сталина к борьбе Лаврентия Павловича за место под солнцем в Грузии.
«Сталин — Кагановичу, Постышеву, Орджоникидзе 20 июня 1932 г.
Ну, дорогие друзья, опять склока. Я говорю о Берии и Орахелашвили, прилагая при сем два письма Орахелашвили: одно на мое имя, другое на имя Орджоникидзе.
Мое мнение: при всей угловатости в «действиях» Берии — не прав в этом деле все же Орахелашвили. В просьбе Орахелашвили надо отказать. Если Орахелашвили не согласен с решением ЦК Грузии, он может апеллировать в Заккрайком, наконец — в ЦК ВКЛ. А уходить ему незачем. Боюсь, что у Орахелашвили на первом плане самолюбие (расклевали «его» людей), а не интересы дела и положительной работы. Все говорят, что положительная работа идет в Грузии хорошо, настроение у крестьян стало хорошее. А это главное в работе.
Привет. И. Сталин».
1930 год: борьба с вредителями
Судебные процессы над «врагами народа», развернувшиеся в столице СССР, стали своего рода эталоном действий для руководителей советских окраин. Закавказье не стало исключением, и Берии пришлось не только найти здешних «врагов народа», но и организовать над ними показательный процесс, этакий вариант дела закавказской Промпартии. Для начала в начале весны 1930 года начались аресты сотрудников «Азернефти» (среди которой были и симпатизирующие высланному из СССР Троцкому), инженеров и служащих, принимавших участие в строительстве нефтепровода Баку — Батум. В результате расследования были обнаружены недочеты как в проектной документации, так и допущенные в ходе строительства нефтепровода. Кроме того, выявили и финансовые злоупотребления (что было на Кавказе в те времена не редкостью). Но поскольку развитию нефтяной промышленности придавалось тогда важное значение, то выявленные в «Азернефти» недочеты и хищения Закавказское ГПУ объявило вредительством и началась подготовка судебного процесса. Так в руках Берии оказались признательные показания бывшего главного инженера строительства нефтепровода Баку — Батум Антона Викторовича Булгакова, арестованного сотрудниками ГПУ. В них Булгаков, испытавший на себе все «прелести» допросов «врагов народа», раскаялся и чистосердечно признался, что «вредительский смысл заключался в том, что для капиталистических кругов… было безразлично, за счет какого ведомства затрачены деньги на постройку нефтепровода при Советской власти, вредительские же круги НКПС видели в удержании постройки нефтепровода в своих руках повод для проведения еще добавочных капиталовложений…
В то же время вредительскими кругами Закавказской железной дороги чрезвычайно раздувалась эксплуатационная смета керосинопровода… Деятели контрреволюционной вредительской нефтяной организации, а также бывшие владельцы нефтяных предприятий, находившиеся за границей, ясно понимали, что одна вредительская деятельность не будет в состоянии вызвать падение Советской власти и что главную надежду надо возлагать на интервенцию. В случае же возникновения такой интервенции, контрреволюционная организация должна была оказать ей помощь. В конце 1925 года из-за границы через секретаря Английского посольства Уайта было получено письмо на английском языке за подписью Э. Л. Нобеля[16], и Детеринга с директивами о подготовке к интервенции. После прочтения письмо было уничтожено. В этом письме, которое, очевидно, было написано по желанию и по указаниям английского военного штаба, предлагалось контрреволюционной вредительской нефтяной организации выделить специальную военную группу и выполнить ряд мероприятий по подготовке к предполагавшемуся на Кавказском берегу Черного моря десанту… В конце 1927 года в Москве через Норвежскую миссию и через А. В. Иванова[17] было получено от Э. Л. Нобеля письмо на английском языке… Сообщалось, что военная интервенция, предполагавшаяся на 1928 год, была по политическим соображениям отложена на год, на два».
Эти и другие показания арестованных Берия предоставил 4 мая 1930 года председателю Закавказского ЦИКа Михаилу (Михе) Григорьевичу Цхакая (в 1904 году являвшемуся посаженым отцом на свадьбе И. Джугашвили (Сталина) и Е. Сванидзе, а в 1917 году — вернувшемуся в революционную Россию в пломбированном вагоне вместе с В. И. Лениным). Получив одобрение, Берия стал готовить процесс, пользуясь схемами, которые были разработаны еще сотрудниками московского ГПУ при подготовке «Шахтинского дела»: местные «злодеи» из числа «бывших» (в большинстве своем — техническая интеллигенция, инженеры и техники, получившие образование при царском режиме), вступив в сговор (путем переписки, поскольку никаких поездок ни к кому обычно не было) с эмигрировавшими из СССР капиталистами (у которых были национализированы предприятия). Пышущие злобой беглые капиталисты, готовые на все, чтобы вернуть свои предприятия (даже на измену Родине!), вступали в сговор с вражескими разведками и военными (генштабами). Состав иностранных врагов варьировался в зависимости от тогдашних отношений Советского Союза с зарубежными странами и от фантазий местного руководителя ГПУ. В базовый состав врагов входили: Англия, Франция, Германия, Япония, Польша, Америка…
Развернувшийся в Закавказье процесс был составной частью дела Промпартии — одного из самых крупных сталинских расправ над старыми «спецами», обвиненными по делу о вредительстве в промышленности. Он проходил с 25 ноября по 7 декабря 1930 года.
Помимо основного дела Промпартии, развертывались отраслевые дела о вредительствах в угольной, нефтяной, текстильной, лесной промышленности, на транспорте и в Наркомате путей сообщения, в области топливоснабжения. Число арестованных по всем делам Промпартии превышало две тысячи человек.
Участники разоблаченного Берией заговора признались в том, что, выполняя задания находящихся за кордоном руководителей, передавали им секретные сведения, устраивали аварии и взрывы, пожары на нефтепромыслах. Было арестовано несколько десятков специалистов (Иванов, Маркосян, Кудимова, Веров, Скляр, Моховиков, Булгаков). Следуя сталинскому рецепту, было начато и всенародное осуждение инженеров-«вредителей», о чем 17 декабря 1930 года Лаврентий Павлович с гордостью доложил руководству.
