— Если хотите попробовать это яблочко, — сказали женщины, — кричите: «Смерть королю!»
Солдаты посмотрели на своего командира. У него просто глаза лезли на лоб, так напряженно он пытался сообразить, есть ли у него веские причины оставаться роялистом. Зрелище, открывавшееся его глазам, мешало ему найти такие причины. Остатки достоинства не позволяли ему окончательно сдаться. Тогда маленькая развратница начала делать совершенно неприличные жесты… Это оказало немедленное действие: командирское лицо стало пурпурно-лиловым от волнения. Голосом, сдавленным от желания, он крикнул:
— Смерть королю!
Потом он спрыгнул с лошади и кинулся на блондинку, которая в ближайшей канаве воздала ему должное. Немедленно все кавалеристы выстроились у канавы в очередь. Каждый отдал дань прелестям молодой женщины с обнаженной грудью, издав боевой клич.
Они уже были готовы снова сесть в седло, когда одна из «воительниц», возбужденная увиденным, задержала их.
— Если вы не хотите, чтобы вас объявили врагами народа и революции, докажите каждой из нас ваши добрые намерения…
И кавалеристы вынуждены были удовлетворить каждую из этих «добрых гражданок». Далось им это не без труда. Большинству из них пришлось после четырех попыток отдыхать под плоские шуточки присутствующих.
— Вот это патриоты, — кричали очаровательные дамы.
В конце концов все получили свою долю наслаждения, а восхищенные военные назначили некоторым девицам свидание… Так целая воинская часть перешла на сторону революции…
* * *
Все эти агитаторши мечтали, естественно, только о ранах и шишках. Вот отрывок из «Молитвы к Беллоне» [29], которую они читали хором наизусть:
«…И мы тоже умеем сражаться и побеждать. Мы умеем обращаться с оружием, а не только с иглой и веретеном. О, Беллона, спутница Марса! Разве не должны все женщины, следуя твоему примеру, идти рука об руку с мужчинами и быть равными сильному полу? Будь спокойна, богиня силы. За француженок тебе краснеть не придется…»
Эти «красные амазонки» заставляли трепетать даже депутатов. Послушаем графа де Воблана.
«Приходя в Собрание, я обязательно встречал какую-нибудь женщину с перекошенным от патриотического пыла лицом, наводившим ужас на окружающих. Эта фурия называла меня по имени, шипя, что скоро она увидит, как моя голова покатится с плеч, а она напьется моей крови» [30].
Прелестное создание!..
В этом вопящем стаде «патриоток»-психопаток было несколько женщин, оставивших след в истории.
Самой знаменитой стала Теруань де Мерикур. Она была не только патриоткой, но еще и истеричкой…
Именно эта черта характера и позволила ей сделать имя.
* * *
Эту пылкую особу, которая родилась в Люксембурге, в маленькой деревушке под названием Маркур, звали Анн-Жозефа де Теруань [31].
Прежде чем вступить на политическую стезю Франции, эта будущая амазонка вела бурную и довольно комфортабельную жизнь содержанки.
Все началось для нее в тот день, когда она стирала белье в Маасе, распевая во все горло народную песенку. Молодой англичанин, милорд Спайнстер, проезжавший по мосту, увидел ее, пришел в восторг и решил немедленно познакомиться. Он сказал, что восхищен ее голосом, внимательно разглядывая при этом молодую грудь, выглядывавшую из корсажа.
Девушка обладала покладистым нравом. Узнав, с кем имеет дело, она с радостью последовала за англичанином сначала в Спа, а потом в Лондон, где начала учиться музыке и пению.
В Англии она появлялась со своим любовником в самых сомнительных местах, участвуя в оргиях, которые навсегда разрушили ее психику. Некоторое представление об этих развеселых праздниках дает отрывок из статьи, появившейся в «Лондонских сералях». Анонимный автор описывает сборище у Шарлотты Айс, содержательницы весьма гостеприимного «веселого дома», в котором Теруань частенько развлекалась.
«На этом похотливом празднике было двадцать три гостя из высшего английского общества, баронеты и пять членов палаты общин. Еще не было и семи часов, как праздник начался.
Госпожа Айс наняла двенадцать молодых людей, все они были сложены как боги: некоторые работали натурщиками в Королевской Академии художеств, другие были весьма искушены в искусстве развлечений. На поду расстелили прекрасный ковер, на сцене расставили мебель, необходимую актерам и актрисам, служащим Венере по системе Аретена.
После того как мужчины представили каждой из участниц доказательство своей мужественности, начались обряды, исполнявшиеся в высшей степени тщательно, чтобы дать похотливым зрителям время и возможность насладиться зрелищем. Воображение некоторых из них так распалилось, что, не в силах дождаться конца сцены, они сами приняли участие в этом празднике, длившемся больше двух часов, вызвав бурные аплодисменты остальных гостей.
Госпожа Айс так хорошо руководила своей труппой, что все действия актеров были выверены до мельчайших подробностей.
Как только спектакль кончился, подали прекрасный ужин и организовали подписной лист в пользу актеров и актрис, так хорошо сыгравших свои роли.
После этого актеры ушли, но актрисы остались и повторили с большинством из гостей только что разыгранный спектакль.
Перед тем как расстаться, присутствующие воздали должное шампанскому. Гости раздавали подарки, актрисы радовались, словом, вечер удался.
Эти милые развлечения возобновлялись каждую ночь…
Однажды вечером Теруань и ее любовник стали свидетелями довольно забавной сцены. Дверь гостеприимного дома госпожи Айс оставалась открытой, и подвыпивший прохожий незаметно вошел, поднялся по лестнице и вошел в комнату, где некий господин О'Тандер развлекался с прекрасной леди Ловет. Они предавались на софе любовным играм.
Увидев вошедшего, они совершенно изумились и с раздражением уставились на пьяницу, который, улыбаясь, сел на стул, подпер рукой подбородок и с интересом наблюдал за их действиями.
— Продолжайте, продолжайте, — сказал он.
«Господин О'Тандер, — добавляет автор статьи в „Лондонских сералях“, — был так смущен и пристыжен, что не знал ни что сказать, ни что сделать» [32]. В конце концов, он привстал, опершись на локоть, и закричал:
— Какая дерзость вот так прерывать людей в их частных делах!
Потом он соскочил на пол, оставив леди Ловет, совершенно обнаженную, лежать на кушетке, схватил пьяницу за воротник и осыпал его градом ударов.
Тот начал вопить так ужасно, что переполошил весь дом. Решив, что это пожар, пары выбегали на лестницу, не успев даже одеться…
