Получив эту информацию, подкрепленную к тому же новыми документами, полученными в районной администрации, Дима торжествовал. Вскоре статья, озаглавленная «Военизированные крестьяне генерала Иванова» появилась в «МК».
В управлении военного строительства и реформ началось что-то похожее на панику. Люди бегали по коридорам и грозили подать на Холодова в суд. К тому времени я уже знал, что у Грачева состоялся нелицеприятный разговор по газетному материалу с генералом Ивановым. Тот возмущался и грозил Диме судом. Для пущей убедительности в таком намерении он даже вызвал к себе следователя.
Следователь позвонил Диме и пригласил его на беседу. Холодов занервничал. Он несколько раз звонил мне и уточнял детали. После нужных подтверждений пошел к следователю. Следователь, получивший задание с ходу «закопать мальчишку», сразу мощно наехал на Диму. Когда же Холодов положил перед ним на стол копии документов, у отправителя правосудия пропала всякая охота давить на парня. На том и расстались. Диму больше не трогали.
После этой своей очередной победы Дима стал особенно откровенным со мной…
Перебирая в памяти многие детали нашего в Димой сотрудничества, я часто возвращаюсь к одной очень странной загадке. Как-то он неожиданно предложил мне бесплатную поездку в Германию на кратковременный отдых. И сказал при этом: «От тебя нужно только согласие».
Я отнесся к этому предложению без особого желания, потому как офицеру выехать за границу без разрешения начальства — вещь невозможная. Нужно было писать рапорт, давать десятки объяснений, выдумывать легенды. Все это неминуемо бы вызвало подозрения у начальства, да и у военной разведки.
Помню, я поинтересовался у него, что за компания полетит в Германию. Он ответил, что она будет состоять из известных предпринимателей. Я рассказываю об этом только потому, что возможно, следствию это может дать возможность зацепиться за какие-то новые нити. Тут есть немало вопросов. Например, с кем из коммерсантов дружил Дима? Почему ему оказывалась такая честь — возможность бесплатно вылететь на отдых в Германию, да еще и взять с собой товарища?
Мы продолжали сотрудничать вплоть до октября 1994 года. Правда, сотрудничество наше иногда носило импульсивный характер. Димка стал подолгу исчезать из поля моего зрения и появлялся тогда, когда надо было перепроверить «очередную подлянку» или уточнить какие-то детали его материалов на военную тему. В октябре я собирался в отпуск и поехал в ГУМ купить маме подарки.
До этого Дима долго не выходил на связь и, хорошо помню, до своей поездки в Чечню сказал мне в парикмахерской, что скоро выдаст «убийственную сенсацию». Я поинтересовался, о чем именно. Он стал уходить от ответа. Вероятно, боялся спугнуть заинтересованных лиц. А я и не стал докапываться. Спросил только — надежен ли источник.
— Сто процентов, — горделиво ответил он, азартно поблескивая глазами.
…Набродившись по ГУМу, я пил пиво у стойки одного из буфетов. Громко орало радио. Буфетчица подошла к приемнику и стала искать новую волну. И вдруг из радиогама вырвался энергичный и тревожный голос диктора, сообщавшего о взрыве в редакции «Московского комсомольца» и о том, что «тяжело ранен» военный корреспондент газеты Дмитрий Холодов…
Я словно пьяный выбрел из многотысячной толпы, продолжавшей равнодушно покупать трусы и презервативы, пальто и светильники, и поплелся наугад подальше от магазина.
Уже в метро услышал слова:
— Умер?
— Умер.
Димы не стало.
…А дома плакала жена, которая тоже была знакома с Димой. В кармане моей куртки еще лежал потрепанный пригласительный билет на праздник «Московского комсомольца» в Лужниках, где моя жена впервые познакомилась с Димой и он еще так переживал, что уже раздал все пригласительные билеты и для меня не было второго. Начальник пресс-центра Московского военного округа полковник Владимир Гурьянов предложил мне свой пригласительный, но я отказался — было неловко лишать пропуска офицера, который много поработал на фестивале. ·
Дима бросил свой выставочный городок «Караул» и побежал куда-то в своей легонькой спортивной зеленой курточке — выспрашивать для меня второй билет. Прибежал взмокший и виноватый. Кого-то из редакционной администрации фестиваля «МК» так и не сумел найти. Я попросил Диму не беспокоиться и сказал, что на конкурс «самая красивая женская грудь» попаду с женой и с одним билетом. Нет таких крепостей, которые бы не взяли полковники…
— Хочешь, я на спор проведу на твоих глазах десять человек? — говорил я ему, чтобы хоть как-то развеять неловкую ситуацию.
Димка стал любопытствовать, как именно я собираюсь объегорить внушительную охрану у входа в зрительный зал. Он ждал, видимо, потрясающего фокуса, а все было так банально и просто…
Я захожу во Дворец спорта с зонтиком, затем вдруг вспоминаю, что «забыл» отдать зонтик жене, передаю его ей под носом у охраны, жена отходит в сторону, достает из зонтика мой пригласительный и проходит в зал следом за мной. Что и было сделано…
Дима позвонил на другой день, снова извинялся за накладку и спросил о впечатлениях о конкурсе. А потом снова извинялся и извинялся, что не достал второго билета…
Тогда жить ему оставалось всего несколько месяцев.
…Что мне было делать в тот черный день 17 октября? Бежать к Генпрокурору и рассказывать о своих контактах с Холодовым? Но что толку, если я еще не знал подробностей покушения на него. Рассказать о своих предположениях? Но то были всего лишь предположения. Тем более что Дима особенно о своих связях не распространялся. Разве что несколько раз похвастался, что у него везде есть надежные люди.
Я понимал: чтобы помочь делу, надо иметь слишком серьезные факты. Досужие догадки мои могли пустить следователей по ложному следу. К тому же, сидя в засаде на Арбате, можно было еще зацепиться за что-то серьезное. Тем более что вовсю стали говорить о «военном следе»…
И тогда я стал перебирать в памяти все наши встречи и разговоры, вспоминать даже малосущественные детали, склеивать из них свои версии гибели Димы.
Таких версий набралось несколько…
Версия первая — чучковская
…Летом 1994 года Холодов стал подолгу исчезать из поля моего зрения. Он каким-то образом сумел прорваться в отдельную бригаду специального назначения Главного разведывательного управления Генерального штаба и дать оттуда несколько материалов (в этом можно легко убедиться, полистав «МК»), Эта внезапно вспыхнувшая любовь Димы к нашим разведчикам насторожила меня, и я даже стал подумывать о сворачивании контактов с Холодовым…
