Александр Омельянюк - Возвращение блудного сына

– «Пытать что ли?» – спросил Фридман, поморщившись от фашистских замашек, сына бывшего нациста.

– «Вы боитесь, что он и Вас тоже убьёт?!» – добавил язвительности и Вильям Ортман.

– «Да нет! Общаясь с ним, я вообще-то подумал, что его разгадка каким-то образом лежит в истории русского православия в Аргентине!» – неожиданно удивил Браун своей сентенцией обоих начальников, от недоумения тут же переглянувшихся между собой.

Примерно к таким же предварительным выводам пришёл и комиссар Баранья. Он понял, что это дело вообще очень запутано. Но было вполне ясно, что оно касалось русской эмигрантской газеты, внештатным сотрудником которой был убитый Воронцов. Эта газета под русским названием «Наша страна» печаталась только на русском языке. Её основными читателями были разные поколения иммигрантов из России.

И теперь комиссару предстояло разобраться в этом деле.

Кто убил? Мендес? За что убил? Как предателя? Тут, возможно, попахивало и политикой и идеологией. А возможно была даже замешана и пресловутая «Рука Москвы»? – задавался он вопросами.

Взяв толкового помощника и на всякий случай переводчика с русского языка на испанский язык, комиссар выехал в редакцию газеты «Наша Страна». Его знакомство с руководителями редакции и с некоторыми ведущими корреспондентами, длительные расспросы их, показали ему, что газета занимается практически только информацией о России. Материалы о внутренней жизни Аргентины были крайне редки. Но что оказалось для комиссара очень интересным, так это то, что автором некоторых материалов, о жизни в Буэнос-Айресе, но только лишь почему-то в области массовой физкультуры, был как раз Рауль Хоакин Мендес.

Интересно, если бы он был русским, то, безусловно, не стал бы так явно подставляться!? Что-то тут опять не складывается! – сделал очередной предварительный вывод комиссар.

Параллельно, из своих источников в контрразведке, комиссар узнал, что к началу 1990 года православная община Аргентины раскололась на две непримиримые друг к другу части: просоветскую и монархическую. Но в результате настойчивой работы российских дипломатов, а возможно и их разведчиков, среди которых мог быть и Рауль Хоакин Мендес, удалось убедить ведущих представителей этих частей, что родина у них одна – Россия, и делить им в новой России нечего. И подтверждением тому явился приём в российском посольстве в 1996 году по случаю Рождества Христова, куда пришли представители обеих частей общины.

А в это же время в американском посольстве резидент ЦРУ Вильям Ортман срочно вызвал своего заместителя Пола Фридмана для обсуждения более важного для себя вопроса.

– «Пол, я сейчас Вас просто ошарашу! У меня возникла идея подстраховаться… донесением от нашей резидентуры в Мадриде! Нам нужно получить соответствующие бумаги из Мадрида об их, заметьте, давнем подозрении и разработки Руди, как возможного советского разведчика!» – вкрадчиво начал Ортман.

– «Шеф, а у меня давно возникла такая идея связаться с нашим резидентом в Мадриде и совместно подготовить материалы, якобы давнишней совместной разработки Руди. Ведь это выгодно не только нам, но и им тоже! Но я не говорил Вам об этом, потому что инициатива должна была исходить именно из Мадрида, а не от нас! Я даже думал, и это отразил в своём плане операции «Руди», что если в скором времени такого предложения не поступит, то есть наши коллеги не догадаются об этом, то тогда мы подготовим свои бумаги о, якобы, нашем разоблачении Руди, как российского шпиона!» – сообщил тайну главный мозговой центр резидентуры.

– «Да, Пол! Вы голова! Давайте теперь подкорректируйте вводную часть своего плана, и начнём его реализацию! Действительно, совместные действия с коллегами из Мадрида помогут нам разделить ответственность. Даже более того, мы фактически спасём друг друга от ответственности перед Лэнгли за осечку с Руди! Пол, летите в Мадрид, всё им объясните, и скорее привозите эти бумаги сюда! А им объясните, что их наверняка по Руди в скором времени вызовут в Лэнгли. А предоставив нам задним числом компромат на Руди, они тем самым выведут себя за скобки скандала. Да и нам дадут опору и точку отсчёта в этом деле, и мы тоже сможем оправдаться перед Лэнгли!» – сразу вник в суть дела шеф, тут же дав соответствующее указание и совет проницательному заместителю.

– «Как говорят эти русские – рука руку моет!» – обрадовался одобрению своей идеи и интересному заданию в давно желанной им Европе Пол Фридман.

– «Да, Пол!», «Да, шеф!» – рассмеялись оба американских разведчика.

И заместитель резидента ЦРУ в Буэнос-Айресе Пол Фридман срочно вылетел со срочной секретной миссией в Мадрид.

А там оказались очень рады предложению их коллег и уже были готовы передать в Буэнос-Айрес соответствующе документы.

Через три дня необходимые бумаги уже легли на стол резидента в Буэнос-Айресе. Пока Вильям Ортман просматривал их, Пол Фридман с интересом следил за ним, держа за спиной ещё одну тонкую папку. Наконец довольный резидент откинулся на спинку кресла.

– «Отлично, Пол! Вот, что нам действительно сейчас нужно! Теперь у нас всё срастётся! Просто здорово, слов нет!» – искренне радовался Вильям.

– «Шеф, но это ещё не всё! У меня для Вас есть сюрприз!» – вынул из-за спины папку Пол Фридман.

– «Получив все эти бумаги, – показал он рукой на стол шефа – я в последующем разговоре с нашим резидентом в Мадриде Блэйком Расселом поделился нашими трудностями в вопросе с Руди, что мы никак не можем его зацепить, что у нас нет на него компромата! А он тут же мне – как нет? У нас есть великолепнейший компромат на него, и дал мне эти документы!» – протянул папку Фридман.

Резидент с интересом раскрыл её, сразу углубившись в текст, и тут же чуть ли не воскликнул:

– «Фантастика, Пол! Вы просто гений! Вот теперь Руди полностью в наших руках!».

– «Так это не я! Это Блэйк Рассел держал такой козырь… за пазухой!».

– «Хе-хе! А где Вы такое выражение ранее слышали?».

– «Так это переделанная русская…. С кем поведёшься, шеф! Противника надо знать…не только в лицо, но и… досконально!» – весело ответил заместитель.

И на следующий день окончательный план операции «Руди» был утверждён Вильямом Ортманом к исполнению.

Но главным препятствием в осуществлении этого плана теперь была аргентинская контрразведка и невольно лично комиссар Хоакин Баранья.